Найти эти книги в продаже оказалось нереальным. Благослови, Господи, Интернет!
Не знаю, какого она объема в печатном варианте, но компьютерный – при том, что я ненавижу читать с экрана – был проглочен на одном дыхании. В экстаз книга меня не привела, но доставила массу приятственных минут.
Язык – или перевод – текучий, легкий, текст содержит множество не лишенных остроумия диалогов. Несколько раздражало разве что одно - «Геральт не ответил» *вариация: «Ведьмак промолчал»*- самая часто встречающаяся в тексте фраза. ))
За историями чудовищ, с которыми сталкивался ведьмак, я с удивлением узнала с детства знакомые сказки, вроде «Красавицы и чудовища», «Белоснежки» и т.д. Они выступают фоном основной истории. Персонаж, с которым я была знакома по компьютерной игре, в каноне оказался куда симпатичнее – живее и человечнее, что ли. Лютик – трубадур и друг Геральта – так и не оформился у меня в образ того поэта, который мог бы сочинить и спеть песни, написанные от его лица Тэм *например, «Неспетая баллада Лютика»*. Канонный герой не обалдуй, но какой-то поверхностный, что ли *ИМХО*. А вот магичка Йеннифэр с первых строк, в которых была упомянута, вызвала стойкое раздражение и неприятие. Фальшивая.
Цитаты:
читать дальше- Кроме обычных визгов, суть которых, как правило, сводится к клятвенным заверениям, что-де она больше ни за какие коврижки не отдастся ни одному паршивому мужику, рожающая женщина должна призывать на помощь какое-либо божество, а Мелитэле для этого подходит как нельзя лучше.
Чудище взяло медальон в лапу, поднесло к глазам, слегка натянув цепочку на шее Геральта.
– У этого животного неприятное выражение… лица. Что это?
– Цеховой знак.
– Ага, вероятно, твое ремесло – намордники?
– Ты – никакое не чудовище, Нивеллен, – сухо сказал ведьмак.
– А, черт, что-то новенькое. Тогда кто же я, по-твоему? Клюквенный кисель? Клин диких гусей, тянущийся к югу тоскливым ноябрьским утром?
Год этот тянулся, как вонь за народным ополчением.
Тайлес дрожащей рукой вытащил из-за пояса железную перчатку и со звоном кинул на пол к ногам ведьмака.
– Я смою оскорбление ордена твоей кровью, выродок! – взвизгнул он. – Вызываю тебя на поединок! Выходи во двор!
– У тебя что-то упало, сынок, – спокойно произнесла Нэннеке. – Подними, пожалуйста, здесь сорить не положено, здесь – храм.
- Говоришь, что тебя преследует чудовище. Чего ты боишься, Стрегобор? Если оно на тебя нападет, скажи ему, что обожаешь чудовищ, оберегаешь их и следишь за тем, чтобы ни один трупоедский ведьмак не нарушил их покоя. Ну а уж если и после этого чудовище выпотрошит тебя и сожрет, значит, оно чудовищно неблагодарное чудовище.
- Черное Солнце должно было предвещать скорое возвращение Лилиты, почитаемой на Востоке под именем Нийями, и гибель человечества. Дорогу для Лилиты должны были проложить «шестьдесят дев в златых коронах, кои кровью заполнят русла рек».
- Бред, – сказал ведьмак. – И вдобавок нерифмованный. Все приличные предсказания бывают в стихах.
- Убей ее, и я заплачу столько, сколько ты пожелаешь. В пределах разумного, конечно.
- А на камзоле – ваш герб. На золотом поле черный медведь, на нем девица в голубом одеянии с распущенными волосами и воздетыми руками. Соблаговолите запомнить, у кого-нибудь из гостей может быть бзик на геральдике, такое частенько случается.
- Я спрашиваю, зачем королеве понадобился ведьмак на пиру, к тому же переодетый в голубого медведя с распущенными волосами?
- И советую, милсдарь ведьмак, если королева прикажет вам раздеться догола, покрасить себе задницу голубой краской и повиснуть в сенях головой вниз навроде канделябра, делайте это, не удивляясь и немедленно.
- Жена у тебя действительно слабовата. Я слышала, когда на прошлогодней жатве она застукала тебя в стогу с девкой, то гнала вилами чуть ли не версту, да так и не догнала. Надо ее лучше кормить и посматривать, чтобы по ночам спина не мерзла. И через год, вот увидишь, поправится.
- Интересно, найдется кто-нибудь или что-нибудь, способное меня остановить?
- А как же? Приличия.
- Но не надо прикидываться, будто мы никогда не слышали о цене, которую может запросить человек, спасший чью-то жизнь в безнадежной, казалось бы, ситуации, кто высказал невозможное, казалось бы, желание. «Отдашь мне то, что выйдет первым встречать тебя». Вы скажете: это может быть собака, алебардник у ворот, даже теща, с нетерпением ожидающая того момента, когда сможет набить морду возвращающемуся домой зятю. Либо: «Отдашь мне то, что застанешь дома, но чего не ожидаешь». После долгого путешествия, уважаемые гости, и неожиданного возвращения это обычно бывает хахаль в постели жены.
- Я стукнулась спиной. И… окрестностями…
- Когда учился в Оксенфуртской академии, история занимала второе место в списке моих любимых предметов.
- А первое?
- География, – серьезно сказал поэт. – Атлас мира был большой, и за ним легче было скрыть пузырь с водкой.
- Люди, – Геральт повернул голову, – любят выдумывать страшилищ и страхи. Тогда сами себе они кажутся не столь уродливыми и ужасными. Напиваясь до белой горячки, обманывая, воруя, исхлестывая жен вожжами, моря голодом старую бабку, четвертуя топорами пойманную в курятнике лису или осыпая стрелами последнего оставшегося на свете единорога, они любят думать, что ужаснее и безобразнее их все-таки привидение, которое ходит на заре по хатам. Тогда у них легчает на душе. И им проще жить.
Геральт отстегнул от пояса мешочек и подкинул его в руке, не выпуская ремешка.
– Меня не купишь, – гордо произнес цербер.
– А я и не собираюсь.
Тяжелый мешок с металлическим звоном саданул его в висок. Охранник рухнул на дверь.
– Деньги, – буркнул Геральт, – открывают любые двери.
– Я не теряю сознания при виде голого мужчины. Трисс Меригольд, моя подружка, говаривает, что если ты видела одного, значит, видела всех.