«Джонни и мертвецы» Тэрри Пратчетт

[knignaya-polka]

Это история о 12-летнем мальчике, который однажды увидел мертвецов. Их очень заботило, что кладбище хотят уничтожить, и им негде будет «покоиться с миром».
Пытаясь им помочь, мальчик напомнил людям своего города, что помнить о прошлом – пусть даже не великом и знаменитом – важно; а мертвецам (случайно) показал прелесть окружающего их мира, и они осознали, что смерть – это только начало.

Цитаты:
Джонни не суждено было понять, почему именно он начал видеть мертвецов.
Возможно, Джонни попросту чересчур ленив, чтобы их не видеть, предположил Олдермен.
Холодец Джонсон, официально считавшийся лучшим другом Джонни, сказал: все потому, что Джонни - психанутый.
Однако Ноу Йоу (он почитывал медицинские книжки) возразил: наверное, Джонни просто не в состоянии сфокусировать сознание, как это делают нормальные люди. Нормальные люди просто-напросто обращают очень мало внимания на то, что творится вокруг, ради возможности сосредоточиться на более важных вещах, ну, например, проснуться, подняться с постели, сходить в туалет и продолжать жить в ладу с собой. А вот Джонни открывал утром глаза - и получал по лицу всем мирозданием.
Холодец сказал, что, с его точки зрения, это и называется «психанутый».

Воскресные газеты порой пышно именуют такие погосты «наследием викторианской эпохи», хотя данное конкретное кладбище пресса своим вниманием не удостаивала: наследие за тридевять земель от Лондона - не наследие.

Еще на кладбище были склепы. Большие. С дверями, как в настоящих домах. Они отдаленно напоминали сараи, украшенные фигурами ангелов. Ангелы, против ожиданий, в общем и целом были исполнены довольно живо, особенно один у входа - он словно бы вдруг спохватился, что, прежде чем покидать Небеса, следовало сходить в туалет.

На лице Холодца промелькнула паника (лицо было не маленькое, так что на самом деле она не столько промелькнула, сколько пробежала по Холодцовой физиономии, и даже это удалось ей не сразу).

Джонни чувствовал, что за ним наблюдают. Ему, в общем, не было страшно, только неуютно - ни зад почесать, ни поковырять в носу.

Он подошел к развалинам фабрики. Проволочная сетка заграждения кое-где была прорвана, несмотря на объявления «Осторожно! Злые собаки!». Возможно, это злые собаки пробили себе путь к свободе.

В переходах и на лестницах в зависимости от того, приезжал или нет фургон городского мусорщика, всегда стоял один из двух запахов. Вторым был запах хлорки.

- Когда Бигмака судили, мы все пошли его поддержать, - напомнил Ноу Йоу.
- Ты сказал, что его повесят, - надулся Холодец. - И я, дурак, все утро рисовал плакат «Свободу сплинберийцу!»
- Это был политический процесс, - обиделся Бигмак.
- Ты угнал машину министра просвещения, пока он торжественно открывал школу! - возмутился Ноу Йоу.
- Я не угонял. Я бы покатался и вернул.
- Ты въехал на ней в стену. Ты бы не смог ее вернуть, даже если бы отскреб лопатой.
- А я виноват, что у него тормоза ни к черту? Я, между прочим, мог здорово покалечиться. Но, похоже, это никого не колышет. Ваш министр сам виноват - не фиг бросать, где попало тачки с плевыми замками и гавкнутыми тормозами…
- Спорим, сам он тормоза не чинит.
- Значит, виновато общество…

- Я хочу сказать, - перебил Ноу Йоу, - что друзьям надо помогать, согласны? - Он повернулся к Джонни. - Вот что. Лично я думаю, что ты на грани нервного срыва, у тебя расстроена психосоматика, ты слышишь голоса и страдаешь бредовыми галлюцинациями, и тебя, наверное, надо бы засунуть в смирительную рубашку - знаешь, такую белую, с моднючими длинными рукавами - и посадить под замок. Но это не важно, потому что мы друзья.
- Я тронут, - сказал Джонни.
- Похоже на то, - согласился Холодец, - но нам по барабану, верно, парни?

- А кстати, когда Колумб открыл Америку? - спросил Холодец.
- В тысяча четыреста девяносто втором году, - ответил Джонни. - Есть такой стишок:
«Один-четыре-девятъ-два -
Колумб увидел острова,
Он поскорее к ним подплыл-
И вот Америку открыл».
- На самом деле он доплыл бы туда еще в тысяча четыреста девяносто первом, - буркнул Ноу Йоу, - но ему пришлось дать кругаля, потому что никто не мог придумать рифму на «один».

Там в изобилии были представлены растения в горшках, которые развозились по домам, с тем, чтобы в течение недели до следующего посещения Центра пасть жертвой центрального отопления.

- А я двину в армию, - мечтательно сказал Бигмак. - В ВДВ.
- Угу. Плоскостопие и астма тебе здорово помогут, - хмыкнул Холодец. - Так и вижу, как тебя сбрасывают с парашютом - сипеть на террористов!

Конференц-зал городского административного центра имени Фрэнка У. Арнольда был наполовину пуст.
Пахло хлоркой (из бассейна), пылью, мастикой и деревянными стульями. Время от времени в зал, полагая, что там проходит общее ежегодное собрание или собрание боулинг-клуба, забредали случайные люди. Разобравшись, что к чему, они заворачивали к выходу и тщетно толкали дверь с табличкой «На себя», в сердцах награждая ее взглядами, в которых читалось, что лишь полный идиот способен написать на двери «На себя», если она открывается от себя. Ораторы тратили уйму времени на то, чтобы выяснить, слышно ли их в последних рядах, и то и дело подносили микрофон чересчур близко к динамикам, после чего кто-нибудь брался наладить систему усилителей, пережигал пробки, отправлялся к завхозу и тоже некоторое время напрасно толкал дверь - ни дать ни взять белка, пытающаяся выбраться из колеса.
Честно говоря, собрание ничем не отличалось от других собраний, на которых довелось побывать Джонни. Наверное, где-нибудь на Юпитере семиногие инопланетяне проводят собрания в ледяных чертогах, пропахших хлоркой, думал он, под вой микрофонов, а тем временем разные бестолковые и несознательные особи рьяно брынькают в двери, на которых на чистом юпитерианском ясно написано «Блукотать».

Джонни, красный от смущения, слушал ее и вдруг вспомнил: всегда остается второй шанс. Если он сейчас сдастся, отступит, то до конца дней будет терзаться догадками «что было бы, если»; а потом, когда он умрет, ангел спросит: эй, хочешь узнать, что было бы, если бы? И он скажет: да, честное-пречестное, и тогда ангел отошлет его назад, и, может быть, это и есть…

- Слушайте, это же улица в нашем городе. Там есть и фонари, и телефонная будка, и все, что положено, - заговорил Джонни. - Просто… просто я не успокоюсь, пока не проверю, понятно? Кстати, нас четверо.
- Это значит, что-нибудь плохое может случиться целых четыре раза, - буркнул Холодец.