«Маленькие боги» Тэрри Пратчетт

[knignaya-polka]

Мне попался не самый удачный перевод, но общая картинка у меня вроде бы оформилась.
Каково быть неграмотным послушником с феноменальной памятью, с которым однажды заговаривает одноглазая черепаха, утверждая, что она – Бог?
Каково быть Богом, невесть как ставшим маленькой черепахой, и знать, что у тебя есть лишь один истинно верующий в целой стране, которая, вроде бы как тебе поклоняется?
Как предотвратить войну и не позволить установиться лже-Пророку?
Читайте – и узнаете.
З.Ы. Книга скорее о религии и философии, чем просто юмор на тему фантастического мира. И, тем не менее, лично мне понравилось.

Цитаты:
Итак, восседает орел на скале и хранит покой королевств мира, пока не замечает в отдалении легкое шевеление и начинает всматриваться, всматриваться, всматриваться в маленький панцирь, подрагивающий среди кустов внизу, в пустыне. Потом следует рывок… А минутой позже черепаха замечает, что мир стремительно падает куда-то вниз. И она видит мир, впервые за свою жизнь, не с расстояния в один дюйм, а с пятисот футов сверху, и она думает: "Какого замечательного друга я приобрела".
А потом орел переходит к делу. И почти всегда черепаха бросается навстречу собственной гибели. Все знают, почему так поступают черепахи: гравитация - привычка, с которой трудно расстаться. Никто не знает, почему так поступают орлы. Конечно, черепашина - прекрасное блюдо, но, если учесть затраченные усилия, практически все, что угодно, может считаться не хуже.
Одного не понимают орлы - того, что они участвуют в жестоком процессе естественного отбора.
Однажды какая-нибудь черепаха научится летать.

Производит ли звук падающее в лесу дерево, если вокруг нет никого, кто может это услышать?

- Невозможно топтать неверных, будучи черепахой. Я имею ввиду, все, что ты можешь сделать - это многозначительно на них посмотреть.

- Да отрастят твои гениталии крылья и улетят прочь!

Для того чтобы поддерживать одного человека, возносящегося к небу, требуется сорок человек, стоящих на земле.

- Кстати, - сказала черепаха - перед тем, как неверных сжигают заживо, ты поешь им?
- Нет!
- О! Как милосердно!

- Я почти совершил ужасный грех, - сказал Брута. - Я почти съел фрукт в безфруктовый день.
- Ужасно, ужасно, - сказал Ом. - А теперь разрежь эту дыню.
- Но это - поедание фруктов, вызывающее жажду владычества над миром! - сказал Брута.
- Оно вызывает лишь пердеж, - сказал Ом. - Режь дыню!
- Ты испытываешь меня!
- Нет. Я дарую тебе позволение. Особую милость! Режь эту проклятую дыню!
- Лишь епископу и выше предоставлено право даро… - начал Брута. Потом остановился.
Ом глядел на него.
- Да. Именно, - сказал он. - А теперь режь, - его тон стал чуть мягче. - Если это заставит тебя чувствовать себя лучше, я провозглашу это хлебом. Я тут ближайший бог и имею право назвать это, чем мне будет, черт побери, угодно. Это хлеб. Ясно? А теперь режь эту проклятую дыню.
- Буханку, - поправил Брута.
- Верно. И дай мне ломоть без семечек.

- На что похожи философы? - сказал Брута. - В смысле, когда они не принимают ванну?
- Они много думают, - сказал Ом. - Поищи кого-нибудь с напряженным выражением лица.
- Это может означать запор.
- Ну, пока они философски относятся к нему…

- Молоко прокисшее, - сказал Ом. - Говорят, Эфеб - демократическая страна. Этому молоку уже можно предоставить право голоса.

- Люди! Они живут в мире, где трава продолжает зеленеть и солнце восходит каждый день, и цветы регулярно превращаются в плоды, и что же производит на них впечатление? Плачущие статуи. И вино, сделанное из воды! Обыкновенный эффект квантум-механического туннеля, проявившийся бы в любом случае, если вы готовы ждать зиллионы лет. Так, словно превращение солнечного света в вино посредством лоз, винограда, времени и ферментов не было бы в тысячу раз более впечатляющим, и не происходило бы постоянно…

По всему миру существуют правители с титулами вроде "Благородный", "Верховный", "Владетельный Лорд Того или Иного". Лишь в одной маленькой стране существует правитель, избранный людьми, и они могут отстранить его, когда только пожелают, - и они называют его Тираном. Эфебцы верили, что каждый человек должен иметь право голоса. (При условии, что он не беден, не чужестранец, или не дисквалифицирован по поводу того, что он сумасшедший, легкомысленный или женщина.) Раз в пять лет кто-нибудь избирался Тираном, если он ухитрялся доказать, что он честен, умен, здравомыслящ и достоин доверия. Немедленно после избрания, конечно, становилось ясно любому, что он - сумасшедший, уголовник, непроходимый тупица со взглядами среднего философа с улицы, разыскивающего полотенце. И через пять лет они выбирали другого, точно такого же, и действительно удивительно, как разумный народ продолжает делать одни и те же ошибки.

Мысли Дидактилоса с воем гонялись друг за другом. Не удивительно, что он был лыс. Волосы должны были выгореть от внутреннего жара.

- В этом вековая мудрость, - сказал Дидактилос. - Видишь ли, надо написать книгу, чтобы доказать, что ты философ. Тогда ты получаешь свиток и бесплатную мочалку от государства.

Капитан посмотрел вниз. Команда собралась на палубе, озабоченно глядя вверх на него. Он посмотрел дальше. Напротив команды собрались корабельные крысы. Перед ними стояла неясная фигурка в плаще. Она сказала:
- Пи-пи-пи.
Он подумал: "Даже у крыс есть Смерть…"

Все солнце целиком является движущейся со сверхсветовой скоростью частицей, тахионом, или, как сказал Дидактилос, сволочью.

- А... ты знаешь, на что похоже быть человеком?
Голова Ома на мгновение втянулась под панцирь, ближайший эквивалент пожатия плечами, который он мог проделать.
- По сравнению с богом? Просто. Рождаешься. Подчиняешься нескольким правилам. Делаешь то, что велят. Умираешь. Тебя забывают.

Он выглядел нервозно, как атеист во время грозы.

Кого держишь за яйца, держишь за сердце и за душу.

Он вспомнил, как Дидактилос говорил, что мир - забавное место. И, подумал он отстраненно, так оно и есть. Здесь люди, зажаривая кого-то до смерти, оставляют ему, приличия ради, набедренную повязку. Надо смеяться. Иначе сойдешь с ума.

- Не покидай меня! Тут так пусто!
Смерть оглядел бесконечную пустыню. Он щелкнул пальцами и откуда ни возьмись, прирысил белый конь.
- Я ВИЖУ СОТНИ ТЫСЯЧ ЛЮДЕЙ, - сказал он, вскакивая в седло.
- Где? Где?
- ЗДЕСЬ. С ТОБОЙ.
- Я их не вижу!
Смерть взялась за поводья.
- И ТЕМ НЕ МЕНЕЕ, - сказал он. Его конь сделал несколько шагов вперед.
- Я не понимаю! - воскликнул Ворбис.
Смерть придержал коня.
- НАВЕРНОЕ, ТЫ СЛЫШАЛ, - сказал он, - ВЫРАЖЕНИЕ, ЧТО АД - ЭТО ДРУГИЕ ЛЮДИ?
- Да. Да, конечно.
Смерть кивнул.
- СО ВРЕМЕНЕМ, - сказал он, - ТЫ УБЕДИШЬСЯ, ЧТО ЭТО НЕ ТАК.

- Мне нравится идея демократии. Должен же быть кто-то, кому все не доверяют. Таким образом, все счастливы.