[[collapsia]]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Дж. М. Кутзее "Осень в Петербурге"

[NikkValeriev]

Джон Максвелл Кутзее южноафриканский автор, дважды удостоенный Букровской премии (в 1983 году за роман «Жизнь и время Михаэла К.» и в 1999 году за роман «Бесчестье»), лауреат Нобелевской премии по литературе 2003 года.
Роман "Осень в Петербурге" вышел в 1994 году, в 1999 был переведен на русский язык Сергеем Ильиным, переводчиком американских романов Набокова, произведений Уайлдера, Бакли.
В оригинале роман носит название "The master of Petersburg", но переводчик и издатель решили, видимо, снизить пафос и остановились на более нейтральном названии.
Итак, осенью из Дрездена в Петербург приезжает некий Исаев. В Петербурге умер его пасынок, любимый и близкий, сын его нынешней жены от первого брака. Исаев останавливается в той самой комнате, которую пасынок - Павел - снимал у вдовы печатника, живущей с дочерью. Можно строить догадки, что это за таинственный Исаев, благо подсказок в тексте разбросано немало, но тут вдова проговаривается:
"- Муж был печатником. Работал в типографии. Он много читал, это был
его отдых. Тут только часть его книг. Пока он был жив, в квартире,
случалось, повернуться из-за них было негде. У нас просто нет места, чтобы
держать столько книг. - И, нерешительно помолчав, она прибавляет: - У нас и
ваша была. "Бедные люди". Муж ее очень любил."
Достоевский действует в романе уже известным человеком, автором "Бедных людей" и "Преступления и наказания", в Петербурге он опутан долгами, что становится одной из причин его инкогнито. Однако на этом конец подлинности происходящего, пасынок у Достовского действительно был, только умер он на самом деле через 30 лет после смерти самого Федора Михайловича.
Повествование в романе строится по излюбленной схеме Достоевского - детективной. Неизвестно, что на самом деле стало причиной смерти Павла: самоубийство, несчастный случай... В полиции, где дожидаясь приема, чтобы получить бумаги Павла, Достоевский боится эпилептического припадка и его мучает запах свежей краски, как и Раскольникова в "Преступлении и наказании", всплывает известие о том, что Павел был близок к кругу Нечаева, главаря "Народной расправы". Кто же убил Павла? Его сообщники или полиция? Как сохранить его живым в сердце родительском? Как примириться с его, как высняется. нелюбовью к отчиму, его жизнью революционера? Достоевский попадает в ужасную осеннюю круговерть: роман с вдовой, бывшей квартирной хозякой Павла,желание зачать с ней нового Павла, сына, чье появление смягчит его горе, попытки найти понимание и любовь ее маленькой дочери, встреча с Нечаевым в женском платье, угрозы заговорщиков, преследование полицией, безденежье, убийство шпиона. Все это ведет Достоевского к созданию нового романа, который должен примирить его со смертью и, что важнее, с жизнью его мертвого сына.

Роман оставил мне странное ощущение. Даже не разочарование, а какую-то пустоту. Так же бывает, когда смотришь "Войну и мир" или "Евгения Онегина", снятые американцами - вроде все хорошо, а какой-то неуловимой субстанции, что называется "русской души" - нет и не ищи. Так и здесь: все нерусское. Хочется начать узнавать Достоевского таким, каким мы привыкли его любить - великим русским писателем, христианином, глубоким мыслителем, а видишь только тень его, тень Петербурга, тень Нечаева. Но написано хорошо и местами динамично, я периодически спотыкалась на стилистическом неряшестве в духе "холодные бездушные звезды" или "девочка как юная лань". Очень коробили "представьть -с", "пройдемте-с" в речи Максимова. Все это хочется списать на переводчика, тем более, что и сам он сознается, что издатель просил его стилизовать перевод "под Достоевского".


Интересное интервью с переводчиком

роман "Осень в Петербурге" на сайте Максима Мошкова

@темы: современная лит-ра, рецензия, роман

---

«То, что сделал папочка» Донна Форд

[Инь Ян]

В этой книге автор прямо и откровенно рассказывает о своем детстве. Точнее, о том кошмаре, в который ее детство превратили жестокость мачехи и безразличие отца.
Создается ощущение чтения личного дневника. В книге нет диалогов, язык не отличается особой красотой, время от времени автор возвращается к уже высказанным мыслям, что-то пропускает, а потом, вспомнив, описывает. Оказалось, что не вся книга посвящена детству, она охватывает период с рождения Донны (и даже чуть раньше) до момента женитьбы ее старшего сына.
К жанру исповеди у меня двоякое отношение. С одной стороны это можно счесть зарабатыванием денег на вывешивании грязного белья – ведь это уже не первая книга автора на эту тему. Первую - «Приемная дочь» - я не читала, но постараюсь найти, потому что хочу узнать, как можно было написать вторую книгу, не повторяя первую.
С другой стороны, читая эту книгу, понимаешь, насколько ты был (и есть) счастлив. Пусть у тебя в детстве не было той куклы или машинки, и ты не ездил с родителями в Диснейленд, но зато тебя любили. Ты был нужен. Тебя берегли и о тебе заботились. Тебя не превращали в грушу для битья и куклу для секса. Лично я не представляю, как маленький ребенок мог выносить такое, и остаться нормальным адекватным человеком, создавшим прекрасную семью.
Взрослые в этой истории в большинстве своем чудовищны. Описывать свои эмоции по их поводу я не буду, потому что уже который раз пытаюсь, а получается всякий раз что-то про «стерилизовать» или «пристрелить».
Мысль о том, что так, как Донна живут тысячи детей во всем мире, просто разрывает мою голову…

@темы: современная лит-ра, проза, роман

---

«Шпионский роман» Борис Акунин

[Инь Ян]

ИМХО, книга началась за здравие, а закончилась за упокой. Впрочем, возможно, я просто не прониклась глубокой интригой, потому что никогда не любила романы о шпионах. А вот начало и середина были классными – ловля радиста, работа под прикрытием, муки в подвале, бегство…

@темы: проза, роман

---

урсула ле гуин

[бумажная цапля]

здравствуйте.
у меня к вам вопрос по творчеству Урсулы ле Гуин. в каком порядке стоит читать книги Хайнского цикла? начала с "Города иллюзий", теперь думаю браться за "Планету изгнания". хочется составить полную картину мира и разобраться в сути отношений между планетами, в том, что такое Лига Миров, Союз Экумены и т.д.

@темы: посоветуйте, ле гуин, фантастика

---

Антинабоковщина

[not a cookie]

«Я учитель литературы и именно как учитель литературы заявляю: творчество Владимира Набокова (кроме отдельных его произведений, но никак не широко известных "Лолиты", "Машеньки", "Камеры обскура") старшеклассникам АБСОЛЮТНО ПРОТИВОПОКАЗАНО! Можете со мной спорить, пожалуйста. Но по моему глубочайшему убеждению, Набоков, при всех достоинствах его литературного художественного языка, глубоко АМОРАЛЬНЫЙ писатель. Его произведения не несут какой-либо нравственной ценности, мудрости, знания жизни. Именно красота его языка и стиля может стать ловушкой для ещё не устоявшегося литературного вкуса молодых людей. Но стоит только отбросить все эти красоты -- и кроме пошлости, не за что зацепиться в набоковских творениях. Он космополитичен. Во всех смыслах. Читая его произведения, чувствуешь какую-то нездоровость души самого автора. Нравственную болезнь. А подобные болезни гораздо заразнее, чем телесные, и лечатся очень долго, а то и совсем можно остаться моральным уродом. К сожалению, Набоков не одинок в своей прелести (да-да, в том самом древне-церковно-славянском смысле этого слова!). Тем-то он и опасен.»
Взято отсюда
Ну и что скажете?

---

Том Вульф «Я – Шарлота Симмонс».

[kaiman]

Завязка романа такова: Шарлотта Симмонс, девушка из бедной американской семьи, живущей в глухой провинции, поступает в престижный университет.
Отдельно надо сказать о семье Шарлотты. Благодаря американским фильмам мы привыкли думать, что у «бедного» американца обязательно собственный дом с большим количеством комнат, несколько машин, собака и несколько детей. (Вспомним хотя бы «Мост в Терабитию»). Однако у Симмонсов иначе. «Дом представлял собой маленькую одноэтажную деревянную будку, выходившую фасадом на шоссе… Входная дверь открывалась прямо в комнату, которая, несмотря на скромные размеры 12 на 15 футов, служила одновремеено гостиной, кабинетом, комнатой для семейного просмотра телевизора, детской и столовой… Потолок нависал прямо над головой. Керосиновый обогреватель и угольная плита, издавая присущие им запахи, пропитавшие весь дом. Добавляли завершающие штрихи к образу деревенской избушки. Первые шесть лет своей жизни Шарлота провела вместе с родителями в полуподвале – там, где теперь находился фундамент дома». Кажется, дело происходит в первой половине XX века. Но нет! Это XXI век, что чуть позже выясняется. Короче говоря, Симмонсы бедны в русском смысле слова, не в американском. У Шарлотты даже нет сотового телефона.
Естественно, в университет она поступила благодаря своим способностям: до того блестяще училась в школе. В классе она никогда не была популярной девочкой, хотя и хороша собой. Перед нами классический случай «ботанички», которая ничего, кроме учебы, не знает. С одноклассниками у неё отношения не сложились, хотя одна подруга всё же есть. Оно и понятно: о чём говорить с серыми троечниками девушке, которой интересно читать, а не шляться по дискотекам и тусоваться с парнями. Естественно, есть любимая учительница, которая давала вечно голодному уму Шарлоты всё новые и новые задачи. Она-то и объяснила девушке, что с такими способностями нужно непременно поступать в университет. Там, в университете, всё изменится. Там Шарлотта наконец-то встретит ровесников, равных ей по знаниям. Там появятся настоящие друзья. С этими радужными мыслями Шарлотта приезжает в университет. Первая сложность: ей не повезло с соседкой по имени Беверли. Беверли – дочка богатых родителей, с собой у неё куча шмотья, а также есть приборы вроде ноутбука, сотового телефона и прочих благ цивилизации. (Вот тогда-то наконец и понимаешь, что действие происходит в XXI веке). Дальше идёт повествование о буднях в университете. Вдруг оказывается, что студенты как-то мало учатся, что время своё они проводят в пьянках-гулянках, что есть свои «звёзды», свои «крутые», а «ботаники» и тут популярностью не пользуются! «Звёзды» – это, конечно, спортсмены, всеобщие кумиры. «Крутой» – тот, кто хорошо одевается, посещает вечеринки, легко заводит знакомства с людьми другого пола и легко затаскивает их в постель. И Шарлотта остаётся в одиночестве. Тем более что девчонки и парни в общежитии только и озабочены, с кем бы им перепихнуться и где бы напиться. Лучшее их развлечение – телевизор. Но Шарлотта другая. «При ближайшем рассмотрении она выглядела неожиданно красивой, причем красота её разительно отличалась от внешности дьюпонтских девчонок, которые считали вульгарность и демонстративную доступность самыми большими достоинствами и полагали главным в жизни умение клеить парней, цеплять их на крючок и держать на коротком поводке. Нет, эта девушка была совсем друга. Её красота была чистой, открытой и – … – непорочной. Изящная тонкая шея, большие выразительные глаза, никакой косметики, никаких украшений, никакой губной помады – да и зачем ей? Эти губы и так красивы, правильно очерчены… Невинность…» Так видит её Эддам, ещё один герой книги (да и не только он). Отсюда и главная проблема книги: сумеет ли Шарлотта сохранить свою чистоту в этом варварском студенческом мире? Станет ли она «как все»? Превратится ли в прожигательницу жизни, вульгарную красотку, или же сумеет остаться собой? Эту идею, вероятно, автор и разрабатывал, и именно она была во главе всего повествования.
Но вот что из этого вышло, вопрос.
Когда читаешь, кажется, что Шарлотта – этакая Фрося Бурлакова из самой провинциальной провинции, причём даже не из XXI в., а из 1950-х – 1960-х гг. Так, она с удивлением открывает, что в моде, оказывается, узкие джинсы, которые висят на бёдрах и едва прикрывают ягодицы. Её поражает, что студенты то и дело разбавляют речь словами вроде «хрень» (подозреваю, в аглицком было всё же «херня») и «дерьмо». Она ни разу не читала журнал «Космополитен». Очень всё это сомнительно. Даже и в российской деревне такую «Фросю» не найдешь (а многие российские деревни по уровню инфраструктуры относятся не к XXI веку, а к 1950–1990-х гг.). Далее, чем дальше, тем сильнее становится ощущение, что Шарлотта – девушка с проблемами в общении. Познакомиться с кем-нибудь для неё трудная задача, поэтому-то у неё нет подруг, отсюда и одиночество. И ещё это жутко, чудовищно неуверенная в себе девушка, которую всегда волнует вопрос: «а что люди скажут?», «а что люди обо мне подумают?» Ум её до отказа забит правилами: «вот это плохо, вот это хорошо». И правила эти девушка не умеет корректировать. Иными словами, Шарлотта получилась у автора не столько «чистой и непорочной», сколько полностью неприспособленной к жизни. Социализация – вот главная трудность для неё. Вот об этом-то и книга. О социализация любой ценой.
Да, забыл сказать. Когда читаешь, сразу возникает впечатление, что автор книги – человек пожилого возраста, который ко всем «новшествам» относится негативно. Например, он отмечает, что студенты говорят на «хренпиджине» и вообще язык их предельно упрощён. Да и вообще автор даёт свою – отрицательную – оценку нравам молодёжи. Достаточно сказать, что по прочтении книги возникает мысль, что в престижном университете в большинстве своём учатся развращённые детки богатых родителей, и учёба как таковая для них ценности не составляет. Очень однобокий и крайне субъективный взгляд. Мол, в «вот в раньшие времена мир не катился ко всем чертям!»
Но читается всё это интересно, хотя перевод и не потрясает мастерством.

@темы: книги, рецензия, роман

---

В. НАБОКОВ И "ЖЕНСКАЯ" ЛИТЕРАТУРА: ПРИЧУДЫ МАСТЕРА

[_FOTINA]

Дорогой Уолтер! Я пишу вам отдельно о
«Приглашении на казнь». Переводчик должен
быть: 1) мужчиной, 2) родившимся в Америке
или Англии. (…) Элек говорит в своем письме
о том, что у него есть «надежные» переводчики
с русского. Может ли он быть полезен?
(Но переводчик не должен быть дамой, родившейся в России).

Из письма В. Набокова Уолтеру Дж. Минтону

29 августа 1958

Следует ли нам верить замечанию, которое Набоков позволил себе в письме Эдмунду Уилсону, обсуждая список книг для своего курса по литературе: « Я не выношу Джейн Остин, и в сущности, испытываю сильнейшее предубеждение против всех писательниц. Они относятся к другому разряду». В самом ли деле Набоков был читателем- и писателем-женоненавистником?

В русские годы Набоков отрецензировал целый ряд книг, написанных женщинами. В общем, Набоковым были проанализированы стихи десяти женщин, проза трех и критические статьи четырех, т.е. в сумме семнадцать женщин-авторов в тринадцати рецензиях. Лишь один отзыв – а именно о романе Берберовой «Последние и первые» - можно назвать полностью положительным. Остальные же отзывы Набокова о женской литературе носят уничижительный характер и варьируются от лаконичных приговоров, брошенных походя («Екатерина Таубер, которая вообще пишет очень ясно и очень скучно»), до целых разносов, источающих ядовитейшую иронию ( о романе Ирины Одоевцевой: «Все это написано, как говорится «сухо», - что почему-то считается большим достоинством, - и «короткими фразами», - тоже, говорят, достоинство»). Действительно ли рецензии Набокова на писательниц более отрицательны, чем отзывы о произведениях писателей мужского пола? Я полагаю, что нет, хотя они явно выдают две специфические гендерные тенденции. Первая связана с враждебностью Набокова к влиянию Анны Ахматовой, вторая – с отвращением писателя к повествованию от женского лица в прозе.

Начнем с отзывов Набокова о русских поэтессах. Лейтмотив всех его образов – разрушительное влияние, которое оказала на женскую поэзию Анна Ахматова. Вчитаемся в этот комментарий: «К Ирине Кондратович грешно придираться. Большинство поэтесс любит писать «рот» вместо «губ» и воспевать колдуний, шелка и Коломбину с Пьеро. А у Екатерины Таубер есть также черта, присущая всем поэтессам. Это обращение не на «ты», а на «вы». Ее стихи не избежали губительного влияния Ахматовой, поэтессы прелестной, слов нет, но которой подражать не нужно» или «На современных поэтесс Ахматова действует неотразимо и пагубно. От нее пошла эта смесь женской «греховности» и «богомольности»…»

Возражал ли Набоков против поэзии самой Ахматовой или его раздражало то, что поэтессы присваивали себе ее литературное наследие? Что его возмущало, литературный облик, создаваемый по образу и подобию роковых женщин ранней ахматовской поэзии, или же любой женский поэтический голос, говорящий о себе и о женском? Ясно дно: в рецензиях на эмигратскую поэзию Набоков последовательно развивал мысль о том, что влияние Ахматовой на поэтесс пагубно, и соответствующим образом выбирал объекты для своей критики.

Не меньший интерес представляют отзывы Набокова о женской русскоязычной прозе.

Набоков, например, поставил в один ряд два романа, имеющих общую черту поэтики: «Тело» Екатерины Бакуниной и «Только факты, сэр» Ирины Куниной Повествование в обоих романах ведется от лица женщины и местами беззастенчиво заимствует «внутренний монолог», «поток сознания» Вирджинии Вулф. Набоков обрушился на второсортных русских подражательниц Вулф в частном письме, решив не уничтожать их в критической статье публично. «…Первая далеко не бездарна, но пишет так, словно моет пол, шумно выжимая половую тряпку в ведро, из которого затем поит читателя; в общем книга скучная и кривая».

Набокова в произведениях отдельных писательниц интересовал отнюдь не пол авторов. Разумеется, он был выше примитивного и социального женоненавистничества. При этом, в силу разных причин, он считал повествование от лица женщины в произведении, написанном женщиной, несомненным признаком дурного художественного вкуса. И, тем не менее, когда в 1935 году Набоков предпринял попытку сочинить рассказ, написанный от лица женщины, эта попытка обернулась неудачей.

В патетическом голосе героини «Случая жизни» смешалось все то, что Набоков, видимо, презирал в женской литературе и что так высмеивал в своих рецензиях. Все в ней – жесты, фразы, ее облик – просочилось в рассказ Набокова из стихов, принадлежавших перу эмигранток-эпигонок Ахматовой. Но, тем не менее, этот блеклый фельетонный рассказ так и не становится достойной пародией на женское повествование. Вместо этого читатель невольно подмечает кривые швы, там и сям видные на поверхности ткани текста – и ощущение такое же, как если бы мастеру дамасских клинков вздумалось вышивать гладью.

М. Д. Шраер. Набоков: темы и вариации / Перевод с английского В. Полищук. СПб., 2000.

@темы: подлинник/оригинал/перевод, Набоков, женская литература, обсудим?, биография

---

Про сумасшедших

[Чеширская Кошка]

Доброе время суток!
Я к Вам за рекомендациями.
Хочется почитать художественную литературу про сумасшедших (про то, как сходят с ума, как живут с этим и т.д.)
Такой вот странный запрос, да.

Желательно, чтобы книга была серьезная (можно чтобы без всяких медицинских подробностей). Русское, иностранное - без разницы.
Заранее спасибо.

@темы: посоветуйте

---

Поиск

[Тонкое кружево]

Буду очень благодарна тому, кто подскажет где можно бесплатно скачать книги серии "Современная школьная энциклопедия"

запись создана: 13.11.2009 в 21:22

@темы: посоветуйте, полезные сайты, ищу

---

посоветуйте

[фиолетовый кот;]

Доброго времени суток.)
Посоветуйте, пожалуйста, книгу, в которой главный герой - вампир, оборотень или другая нечисть. Желательно, чтобы повествование велось от третьего лица.
Приветствуется наличие романтики, светлой лирики и хорошо обыгранных отношений между персонажами.

@темы: фэнтези, посоветуйте

---

Л.М. Веккер. Психические процессы.

[Alastrina]

Огромная просьба помочь в поиске этой книги в электронном варианте.

@темы: учебная лит-ра, ищу

---

[~vulnerable~]

Кто читал Г. Чепмена "Пять языков любви"?
Расскажите пожалуйста стоит браться или нет))) Какие впечатления оставила книга.

---

"Тринадцатая сказка" Диана Сеттерфилд

[mabuja]

кто читал, поделитесь впечатлениями

@темы: проза, роман

---

Перевод Кафки

[Rheo-TU]

Не подскажете, в каком переводе лучше читать "Замок" Франца Кафки? Чтобы не текст не был слишком простым, но и не напоминал подстрочник (так сказать, "золотая середина").

@темы: посоветуйте, классика, Кафка, ищу

---

[Laquesis]

посоветуйте, пожалуйста, книги про времена короля Артура. приключения, романы или что-то вроде того)

@темы: фэнтези, историческое, приключения, ищу, роман

---

Бегбедер. Бормор. Гавальда.

[Шербет]

Фредерик Бегбедер «Любовь живет три года»
Если очень долго что-то отрицать, можно доказать обратное – к такому нехитрому выводу можно прийти прочитав «Любовь живет три года». Это если, конечно, опустить все сюжетные подробности, нелицеприятные детали и прочие колкости в традиционном авторском духе. Развенчание мифа о вечной любви, доказываемое на своей родной шкурке - то ещё занятие, но товарища Бегбедера – заядлого экспериментатора по части человеческих душонок, своей собственной в том числе, – сий факт ещё не останавливал. Местами книга немного горчит чрезмерным пафосом и чересчур афористичными прописными истинами, переливаемыми из одной кастрюли с прочей сомнительной жидкостью в другую, но ни то, ни другое, по сути, не портит атмосферу непросыхаемого горя – для затравки, а потом уже и долгожданного по праву счастья. А может и портит – просто мы настолько привыкли к причудам этого господина, описаниям довольно-таки интимных процессов пребывания наедине с унитазом и премудростям затаскивания девушек в свои перины, что излишний пафос кажется манной небесной и великодушно забывается. Кстати, всему вышеперечисленному, как того и следовало ожидать, принадлежит свое место и в этом опусе невнятного жанра. Высокопарные выводы на последнем десятке страниц соответствуют финальным пяти минутам любой голливудской более или менее слащавой мелодрамы, да что там соответствуют, они дадут фору какой угодно подобной концовке. В общем и целом, съедобно для чтения в моменты, когда настроение уже кончилось, а силы ещё остались.

Петр Бормор «Игры демиургов»
О волшебстве, полете мысли, нестандартном подходе и прочих прелестях этой книги говорилось такое немереное количество раз, что перечислять их ещё раз было бы просто кощунством. Эта повесть, иначе и не скажешь, оказалась тем самым исключением из моего личного правила, что чужим советам верить не стоит, как пить дать, разочаруешься. Но нет, разочароваться в этом случае пришлось не под силу даже мне. Легкий и складный, буквально воздушный слог в купе с незамысловатыми, но такими душевными сюжетами – чудесный микс для поднятия любого настроения, упавшего ниже плинтуса и изрядно повалявшегося там в пыли. Цитировать эту книгу можно только целиком – выбрать лучшее из ряда одинаково мастерски нарисованных эскизов иногда не стоит и пытаться. Кстати, да, стиль Бормора конкретно в этой книге напоминает технику эскизов, набросанных за пять минут, но так и не доведенных до полноценной картины; просто потому, что в форме эскиза борморовские истории кажутся куда более привлекательными, нежели если они были бы облечены в полноценный роман. Так или иначе, успех был и остается другом той изысканной простоты, которой удалось добиться Бормору. Чудно, что тут ещё добавить.

Анна Гавальда «35 кило надежды»
Говорю сразу: аннотация на обложке нагло врет, Гавальда никакой не феномен зарубежной литературы и уж никак не «нежный Уэльбек». Что-то такое эдакое в ней определенно есть, густая смесь из традиционного французского сентиментализма и налета искусного философского переосмысления медленно гниющих от старости человеческих вопросов. Родители в браке без любви, ребенок, на котором они отыгрываются, его дедушка – ясный свет в конце тоннеля. Что случится с маленьким рукастым двоечником в конце сотни страниц – по сути и неважно, повествование не располагает к чрезмерной динамичности сюжета, скорее, наоборот, способствует плавному течению событий, не особо детально продуманных, но довольно-таки сносно описанных. Когда читаешь, кажется, будто смотришь мультфильм: из тех, где все герои со слезами на добрых глазах мучительно ждут счастливого конца, который непременно наступит, надо только немного подождать. И забывается книга также, как и среднестатистический мульт: через три дня деталей и не вспомнишь. Плохо ли это, хорошо ли – каждому решать самому.

@темы: рецензия

---

москва.ищу книги

[Miazy]

москва,ищу книги на АНГЛИЙСКОМ языке..

Jane Fallon Got You Back
Madeleine Wickham Cocktails for Three
Varley Jane Elizabeth Truth about love

а также интересуют еще какие-ниб.книги этих авторов!
или подобная современная иностр. художеств.литература...

пишите на umail

@темы: современная лит-ра, ищу, роман

---

«Безумная звезда» Тэрри Пратчетт

[Инь Ян]

Можно, я откажусь от рецензий, чтобы не надоедать вам повторяющимися эпитетами? И так уже понятно, что Пратчетт – мое новое открытие и моя новая литературная любовь. Все остальное, что пылилось на полках в очереди на прочтение, откладывается в очередной раз на неопределенный срок, пока я не закончу с творчеством этого потрясающего автора.

Цитаты:
Она — или, может статься, Он — не сыграет в последующих событиях важной роли, но для понимания Диска жизненно важно знать, что Она — или Он — находится там, внизу, под залежами руд, морским илом и фальшивыми ископаемыми костями, положенными туда Создателем, которому делать больше нечего, кроме как сбивать с толку археологов и внушать им дурацкие теории.
Звездная черепаха Великий А'Туин, чей панцирь покрыт коркой замерзшего метана, изрыт метеоритными кратерами и отшлифован астероидной пылью. Великий А'Туин, чьи глаза похожи на древние моря, а мозг размером с континент, по которому скользят маленькие сверкающие ледники-мысли. Великий A'Туин, обладатель огромных, медлительных ласт и отполированного звездами щитка, медленно, с трудом плывущий сквозь галактическую ночь и несущий на себе всю тяжесть Диска. Огромный, как миры. Древний, как Время. Безропотный, как булыжник.
Ну, вообще-то, тут философы заблуждаются. На самом деле Великий А'Туин оттягивается на полную катушку.
Великий А'Туин — это единственное существо во вселенной, которое абсолютно точно знает, куда оно направляется.
Конечно, философы уже много лет спорят о том, куда может направляться Великий A'Туин, и часто выказывают обеспокоенность тем, что они никогда этого не узнают.
Но им суждено узнать это месяца через два. И вот тогда они попрыгают...

У него нет времени любоваться видами, потому что перед его глазами бесконечной вереницей проносится прошлая жизнь, которая заслоняет весь обзор.

Гальдер Ветеровоск, Верховно-Великий Заклинатель Серебряной Звезды, Имперский Лорд Священного Посоха, Индивидуальнейший Восьмого Уровня и 304-й Канцлер Незримого Университета, даже в алой ночной рубашке с вышитыми вручную мистическими рунами, даже в длинном колпаке с помпоном на конце, даже с подсвечником в стиле «Спи-моя-детка» в руке представлял собой весьма внушительное зрелище. Ему совсем немножко не хватало, чтобы выглядеть импозантным даже в мохнатых шлепанцах в виде зайчиков.

Остальные волшебники в хлопающих шлепанцах и развевающихся ночных рубашках ринулись за ним, спотыкаясь друг о друга в страстном желании оказаться последними.

Не будем их описывать, поскольку даже самые симпатичные выглядят как помесь осьминога с велосипедом. Хорошо известно, что твари из отвратительных измерений постоянно пытаются проникнуть в эту вселенную, которая в духовном смысле считается местом с хорошим автобусным сообщением и близко расположенными магазинами. (Прим. Авт.)

Стояла тихая ночь, подкрашенная обещанием рассвета. Молодой месяц как раз садился. Анк-Морпорк, самый большой город в землях, лежащих у Круглого моря, спал.
Хотя это не совсем верно.
С одной стороны, те части города, которые в обычное время занимались продажей овощей, ковкой лошадей, вырезанием из нефрита небольших изысканных украшений, обменом денег и изготовлением столов, в основном спали. Если не жаловались на бессонницу. Или если не вскочили — с кем не бывает — посреди ночи, чтобы сходить в уборную. С другой стороны, у менее законопослушных граждан сна не было ни в одном глазу. Они, к примеру, забирались в окна, которые принадлежали вовсе не им, резали глотки, грабили друг дружку, слушали громкую музыку в дымных подвалах — в общем и целом довольно весело проводили время. Но вот большая часть животных точно спала. Если не считать крыс. Ну и, конечно, летучих мышей. Насекомых перечислять не будем.
Дело в том, что сравнения и описания редко бывают точными. Во время пребывания Олафа Квимби II на посту патриция Анка были приняты специальные законы, которые намеревались положить конец этому безобразию и придать изложению событий хоть какую-то правдивость. В общем, если легенда сообщала, что «все говорили о доблести» некоего выдающегося героя, то каждый бард, которому дорога была жизнь, добавлял: «Все, кроме пары жителей его родной деревни, которые считали нашего героя просто треплом, и кучи прочих людишек, которые вовсе о нем не слышали».

За спиной у Гальдера захрустели сухие сучки. Он обернулся и увидел Импера Траймона, заместителя главы ордена, — единственного волшебника, который мог последовать за ним.
Гальдер решил пока что не обращать на него внимания. Он лишь покрепче вцепился в каменную балюстраду и подновил личные охранные заклинания. В профессии, которая традиционно даровала долгую жизнь, продвижение по службе было медленным, и все принимали как должное, что более молодые волшебники частенько искали повышения через белые тапочки, которые надевали на конкурентов. Кроме того, юный Траймон был крайне подозрительным типом. Он не курил, пил только кипяченую воду, и у Гальдера временами появлялось неприятное ощущение, что он умен. Траймон мало улыбался; кроме того, ему нравились цифры и организационные графики, на которых изображается куча квадратов со стрелками, тянущимися к другим квадратам. В общем, он относился к тем людям, которые правильно используют слово «персонал».

— Заклинание Перемены, — отметил Траймон. — Весь мир меняется.
«Порядочные люди, — мрачно подумал Гальдер, — поставили бы в конце подобного заявления восклицательный знак».
В воздухе пронесся наилегчайший из всех чистых звуков, высокий и пронзительный, словно разбилось мышиное сердечко.
— Что это было? — спросил Гальдер. Траймон склонил голову набок.
— По-моему, до диез, — сказал он.

Ринсвинд был городским волшебником. Он, конечно, слышал о том, что между отдельными видами деревьев существуют некие отличия, по которым ближайшие друзья и родственники могут их опознать. Однако доподлинно о жизни растительного мира он знал только одно: конец, на котором нет листьев, втыкается в землю. Сейчас деревьев вокруг было слишком много, и, судя по всему, сажали их как попало. А уж не подметали здесь целую вечность.

В другой части леса молодой шаман проходил очень важный этап своей подготовки. Он поел священного мухомора, покурил святого корня, тщательно растер и ввел в различные отверстия своего тела мистический гриб и теперь, сидя под сосной в позе «лотоса», пытался сосредоточиться. Он должен был не только войти в контакт со странными и чудесными секретами, таящимися в сердце Бытия, но и не дать своей макушке, отвинтившись, уплыть прочь.

— О-о. А как ты думаешь, в этом лесу есть что-нибудь съедобное?
— Да, — горько отозвался волшебник. — Мы.

Один чар — это основная единица магической силы. За нее повсеместно принимается количество магии, необходимое для создания одного маленького белого голубя или трех биллиардных шаров нормального размера. (Прим. Авт.)

Однако опустошающие пожары были регулярной чертой жизни Морпорка. Жизнерадостно и педантично этот город всегда отстраивали вновь с использованием традиционных местных материалов: сухого, как трут, дерева и соломы, пропитанной для водостойкости смолой.

— Чума? — поинтересовался Ринсвинд, останавливая какого-то человека, толкающего битком набитую детьми ручную тачку.
Тот покачал головой.
— Звезда, приятель. Ты что, на небо не смотришь?
— Смотрю.
— Говорят, она врежется в нас в свячельник, и тогда моря закипят, страны Плоского мира распадутся, короли будут низвергнуты, и города станут как озёра стекла, — объяснил человек. — Я ухожу в горы.
— А что, это поможет? — с сомнением спросил Ринсвинд.
— Нет, но вид оттуда лучшее.

Из переулка донесся топот, и внезапно они увидели, что на них надвигается целая дюжина звезднолобых.
Бетан схватила безвольно повисшую руку Ринсвинда и угрожающе подняла ее вверх.
— Ни шагу больше! — взвизгнула она.
— Вот именно! — прокричал Двацветок. — У нас в руках волшебник, и мы не побоимся пустить его в ход!

— Ладно, послушай, — сказал Двацветок. — Ступеньки ведь идут кругом, по спирали. Если я вроде как раскачаю тебя, а потом ты отпустишь руку...
— Если ты собираешься предложить, чтобы я попробовал пролететь целых двадцать футов в темной, хоть глаз выколи, башне и постарался попасть на пару маленьких скользких ступенек, которых там может уже не быть, то лучше сразу забудь об этом, — отрезал Ринсвинд.
— Тогда есть еще один вариант.
— Выкладывай.
— Ты можешь пролететь пятьсот футов в темной, хоть глаз выколи, башне и врезаться в камни внизу, которые точно там есть, — изрек турист.

@темы: фэнтези, повести, рассказы, приключения

---

Самия Шарифф "Паранджа страха"

[mabuja]

Книжка про жизнь женщин в Алжире, про жестокое обращение родителей к своим дочерям. Про еще более жестокое обращение мужей к своим женам. Иногда хотелось закрыть глаза и не верить во все происходящее, так это далеко от нашей жизни. Судьба уготовила девочке очень тяжелое детство и юность, первого ребенка просто насильно отобрали, мотивировав тем, что она сама ребенок. Ей удалось развестись и второй раз выйти замуж уже по любви (но тот человек любил не только ее). Жизнь, постоянно преследуемая угрозами убийства. Главная героиня режила перебраться во Францию, но и там не было покоя. По поддельным документам она бежит в Канаду и с трепетом ожидает решения суда, позволят ли ей там остаться..

ктото еще читал? как вам?

@темы: современная лит-ра, обсудим?, роман