Артуро Перес-Реверте "Королева Юга"

[!_Mary_Jane_!]

У меня уже долго лежит книга "Королева Юга" А.Перес-Реверте, да всё ни как руки не дойдут до нее, хотелось бы услышать Ваше мнение о ней, понравилась или нет? Стоит читать? заранее спасибо.

---

[SmL]

Недавно посмотрела фильм "Анна и король" с Дж.Фостер в гл.роли. Теперь хочу прочитать книгу, по которой был снят этот фильм: "Анна и король Сиама" М.Лэндон. Помогите пожалуйста найти в русском варианте и если кто-нибудь читал, скажите стоит ли вообще начинать? заранее спасибо)

@темы: Поиск книги

---

[luta_sanjar]

А кто что может сказать о "Хазарском словаре" Милорада Павича?

---

А я просто делюсь впечетлениями о.... Самуил Лурье ...

[*~Naymira~*]

Дочитала-эту чудную вешь...)

Самуил Лурье

Самуил Лурье
Родился в 1942 г. в Ленинграде. В 1964 г. окончил филологический факультет ЛГУ. В 1966–2002 гг. работал в отделе прозы журнала «Нева». Член Союза писателей и Союза журналистов Санкт-Петербурга, действительный член Академии русской современной словесности (Москва). Автор романа «Литератор Писарев» (Л., 1987), сборников эссе «Толкование судьбы» (СПб., 1992), «Разговоры в пользу мертвых» (СПб., 1997), «Успехи ясновидения» (СПб, 2002), «Муравейник» (СПб., 2002), «Письма полумертвого человека» (в соавторстве с Дмитрием Циликиным, СПб., 2004), «Нечто и взгляд» (СПб., 2004). Автор около тысячи статей в периодической печати. Публикуется в газетах «Невское время», «Петербург. Час пик», «Дело», «Новая газета в СПб»; в журналах «Звезда», «Нева», «Знамя», «Paris Париж», «Полдень XXI век» и др. Премии: журнала «Звезда» (1993), им. П. А. Вяземского (1997), журнала «Нева» (2002).
seance.ru/author/lurje



Предисловие Леонида Кроля к книге Самуила Лурье "Такой способ понимать" - "Ясновидение как психология понимания"
Восторгаюсь- силой мастера Литература для души.

Экслибрис
Самуил Лурье. Портрет петербургского писателя

Ведущий Сергей Юрьенен
Автор Татьяна Вольтская

Самуил Лурье:
Есть вещи, которые я ненавижу - это цензура и госбезопасность. Вот всю жизнь, сколько живу, столько и ненавижу...

Татьяна Вольтская:
Самуил Лурье, писатель, эссеист, родился в 1942 году, всю жизнь прожил в Петербурге. Автор романа "Литератор Писарев", сборников эссе "Толкование судьбы", "Разговоры в пользу мертвых" и множества статей, преимущественно о писателях.

Самуил Лурье:
"Вот он, парадокс Чернышевского: есть совесть ума и для своего собственного самосохранения. В сущности, из чистого эгоизма, из циничного, если угодно, расчета, он вынужден эту интеллектуальную совесть ублаготворять, то есть высказывать ее требования даже с опасностью для черепной коробки. Ум себе дороже. Но что же делать, если случайность рождения забросила тебя в историческое прошлое, лет на триста или на тысячу назад, в империю, населенную несчастными злыми дикарями. Наслаждаться дефицитными прелестями импортной цивилизации под полицейским надзором и, главное, за чужой счет, ценою бесчисленных жизней? Аристотель умел, и какой-нибудь Цицерон умел. Но ведь они-то жили в своем времени, они-то не знали, что рабы тоже люди, а сверх того, полагали глупость вечным двигателем судьбы. А в XIX веке доказано, и лично Чернышевский экспериментом проверил, что вечный двигатель невозможен и, вероятно, даже глупость небессмертна и вроде как подчиняется второму закону термодинамики. А овладев знанием, ум ни за что не откажется от него и требует жертв. Вот и выходит: чем притворяться рабом, умнее бесславно и бессмысленно погибнуть, потому что есть гордость ума. И недаром одному из пророков сказано: "Держи лицо твое как кремень".

Самуил Лурье:
Из работы "Парадокс Чернышевского". Несколько лет подряд он вел в журнале "Звезда" рубрику "Уроки изящной словесности". О Самуиле Лурье - Андрей Арьев, соредактор журнала "Звезда".

Андрей Арьев:
Николай Николаевич Пунин сказал как-то своей жене, Анне Андреевне Ахматовой: "Не теряйте своего отчаяния". Вот эти загадочные слова необыкновенно ценила Анна Андреевна, и потом многим своим молодым друзьям говорила, что они не должны забывать своего отчаяния. И вот, когда я вижу Саню Лурье, я всегда вспоминаю эти слова. И более того, мне кажется, что единственный человек, который действительно за все сорок лет, которые я его знаю, не потерял своего отчаяния, это - Самуил Лурье.

Самуил Лурье:
Самуил Аронович, вы часто не щадите писателей, взысканных славой, и, наоборот, относитесь с нежностью к более скромным фигурам, например, к таким, как Антон Дельвиг. Наверное, вами владеет идея высшей справедливости?

Самуил Лурье:
Мне кажется, что двигатель всех произведений литературы, и литературы вообще, это какой-то такой императив справедливости. Даже сам не знаешь, почему в момент, когда сочиняешь, чувствуешь себя ее носителем, но все равно вся литература написана о справедливости, и все сюжеты строятся либо на причинно-следственной связи, либо на идее возмездия. Ну и, конечно, когда ты чувствуешь себя автором, а этих людей, которые, может быть, гораздо больше тебя стоят, все равно принужден понимать как своих персонажей, ну, конечно, ты выступаешь тут некоторым, как сказал бы Набоков, антропоморфным божеством и распределяешь свою любовь по-разному. В самом деле, ежели человек был кроткий, как Дельвиг, или если его уж так всю жизнь унижали и оскорбляли, как Полежаева, то просто по-человечески больше сочувствуешь. Но все-таки смерть сама по себе унижает человечество, а смерть после такой злосчастной жизни, она действительно вызывает желание хотя бы на мгновение человека воскресить. Вообще говоря, все это построено на желании воскрешения. И одного человека, чтобы воскресить, надо пожалеть, а над другим посмеяться.

Самуил Лурье:
Самуил Лурье. Из эссе "Опасные связи. Музыка Дельвига":

"Антон Дельвиг, забытый сочинитель, погребен в январе 1831 года на Волковом кладбище. Над костями, ушедшими в толщу болота, ни плиты, ни креста. Одноименный персонаж из мифологии, заменяющей нам историю литературы, вялый увалень, ленивец сонный, лицейский Винни-Пух, числится за некрополем Александро-Невской лавры. Там надгробья Дельвига, Данзаса, чье-то еще, составлены рядком, согласно строфе гениального соученика покойных. Коллектив курса неразделим и вечен, как душа. Детский мундирчик присвоен Дельвигу навсегда, и простодушный взгляд сквозь очки. Даже есть такой портрет, якобы с натуры, хранится в Пушкинском доме. Но: "В лицее мне запрещали носить очки. - жаловался Дельвиг одному приятелю. - Зато все женщины казались мне прекрасны. Как я разочаровался в них после выпуска!" Неизвестный художник приврал, с наилучшими намерениями, конечно, сходство соблюдено, а при том осталось напоминание, чем данная личность интересна: однокашник Пушкина, младший парнасовский брат, верный оруженосец. Дельвиг действительно сразу намного раньше всех догадался, в чьем времени живет, и свою роль в толпе исполнял без страха и упрека".

Евгений Рейн:
Его статьи в "Звезде", которые, в основном, были посвящены русской литературе прошлой, и 19-го века, и начала 20 века, именно какая-то их парадоксальность, сдирание вот такого поверхностного, уже привычного, насыпного слоя такого, классического псевдоуважения. И то, что он, человек парадоксального ума, заставлял меня на это взглянуть снова, он как бы возрождал всю нашу старую классическую литературу и вводил ее в оживление, показывал ее в горячности ее живого возникновения. Потому что когда-то это была литература борьбы, столкновений, неприемлемости друг друга. Ну что там говорить о Достоевском и Тургеневе, о десятках других антиномий в нашей литературе. И мне кажется, что он, возобновив все это в горячем и живом виде, показывал, как надо жить нам, малым сим, в современной литературе. И это, мне кажется, драгоценно.

Самуил Лурье:
Самуил Лурье. Из эссе "Страсти по Рембрандту":

"В Амстердаме было много некрасивых, но умных людей, и они заказывали Рембрандту свои портреты. А он писал бедность человеческого лица сквозь непролитые слезы неотвратимой разлуки, прозревая в нем печать частной судьбы и общей участи. Он окидывал фигуру жарким драгоценным облаком такого пространства, в котором душевное волнение автора материальней, чем телесная оболочка персонажей. Это волнение состоит из нестерпимой жалости к личному, временному, к смертному, из страха перед исчезновением и мечты о покое, из памяти обид и надежды на милосердие, и благодарности за томительную радость все это чувствовать. Все небрежнее контуры, все безразличнее любая определенность. Немое ожидание становится сюжетом, времени, оказывается, тоже нет. Душа навсегда остается подростком-сиротой. И только одно, только одно событие составляет ее судьбу..."

Самуил Лурье:
Самуил Аронович, многие считают, что вы обидели некоторых писателей, например, Тютчева или Блока.

Самуил Лурье:
Если обидел, если так воспринимает читатель, хотя обычно так воспринимает литературный критик, пишущий обо мне, он беспокоится за простого читателя, которому, наверное, будет непонятно мое отношение. Но если это говорится, то я скажу так: не желаю я оправдываться и говорить, что нет, нет, еще раз: всех я абсолютно люблю и обожаю, иначе бы я писать не стал, хотя это правда, а просто так думаю. Нет; хотя с Блоком, конечно, у меня, например, просто как у многих людей, я бы сказал, у целых поколений, с Блоком личные счеты. Я ведь в каком-то смысле полагаю, что я тоже голос многих сознаний, иначе никому не было бы интересно читать то, что я пишу. Были, конечно, личные разнообразные счеты. Потому что - какая это была любовь! когда целиком поэта знали наизусть, его стихами объяснялись в собственных каких-то там страстях и понимали себя через него и так далее. И постепенно только понимали, от поколения за поколением, вообще-то говоря, убеждались, что Блок в чем-то их обманул. Хотя он в этом совершенно не виноват, такая природа поэта - обманывать своих читателей, это нормально. Но просто я хочу сказать, что если у читателя возникает ощущение обиды за Блока, само это чувство обиды за Блока? оно же плодотворное, я, может быть, его и хочу. Может быть, это и есть начало какой-нибудь следующей любви. Мой читатель опять почувствует, что справедливость нарушена и бросится ее восстанавливать, а значит - это продлевает Блоку жизнь. Вот в этом смысл работы.

Самуил Лурье:
То есть, если читатель бросится защищать Блока от вас, то ваша задача будет выполнена.

Самуил Лурье:
Да, если читатель, и в сердце своем, а не если критик, который хочет свести счеты со мной и похвастать перед читателем в каком-нибудь там модном журнале.

Самуил Лурье:
Вопрос к Евгению Рейну: Евгений Борисович, вам не кажется, что Самуил Лурье в своих текстах и высказываниях иногда бывает резким, неудобным?

Евгений Рейн:
Это так, но вот что касается меня, то именно, может быть, потому, что я находился несколько вдали и не видел вокруг Сани вот того ближайшего круга, где какие-то клубятся обиды, и где его острота, ирония, его неудобность производили какую-то личную смуту, я его всегда воспринимал как некий барометр литературной истины, что было для меня важно. А то, что он человек неудобный, это ведь и правильно. Потому что, если мы посмотрим куда-то вдаль, то неудобным человеком, предположим, был и Белинский, и тот же Писарев, и какие-то люди, предположим, начала века, вроде Чуковского в его критической ипостаси. Вот, мне кажется, что тот некоторый, может быть, яд и холод, который исходил от Лурье, они были все-таки какими-то элементами истины, которые делали из литературы не междусобойчик, а нечто все-таки другое, где все его влияние перестраивалось по какому-то истинному счету. И я всегда считал, что это правильно.

Самуил Лурье:
Самуил Аронович, в вашей книжке "Разговоры в пользу мертвых" вы соединили вместе под одной обложкой разговоры о писателях, поэтах и художниках...

Самуил Лурье:
Я не ощущаю особенной разницы. Я уж так устроен, что я и музыку, и живопись воспринимаю как некоторые тексты. Я глубочайшим образом убежден, что и наша душа представляет собой текст, все время произносимый гортанью. Это отчасти даже подтверждается какими-то научными исследованиями. Даже когда мы молчим или даже спим, гортань наша работает, производя какие-то мысли и слова. Мы думаем, это значит движется гортань. Вот этот текст, который в нас все время пылает, он называется душой. Ну и я, например, явственно физически слышу, разглядывая автопортреты Рембрандта, слышу не то, что они говорят... не знаю, как сказать... я слышу некоторый текст, который рвется из портрета. Для меня художник, живописец - это человек, который не может выразить свои тексты иначе как на языке, скажем, глухонемых, и он от этого страдает. И мне рассказывали некоторые живописцы, что после усиленной и вдохновенной работы у них болит гортань.

Самуил Лурье:
Самуил Лурье. Из эссе "Фет. Жизнь и смерть":
"Формулы личного стиля повторяют, хотя и другими символами, формулы судьбы. Вот человек, который стыдился своей участи, отворачивался от зеркал, в мемуарах тщательно переиначил важнейшие факты. И вот его стихи, в них герой невидим. Безоглядная, болезненная искренность вся уходит в игру иносказаний. Чувство обозначено всегда лишь почти инверсией, стихи как бы проговариваются о какой-то печальной тайне, нарочито, чтобы утаить унизительную. И разве не отражается жизнь Фета в мещанской роскоши его словаря, в нервной рефлексии, разъедающей образ, в механической мелодии, прерываемой рыданиями? Но тихо становится в поэзии Фета, когда из хаоса душераздирающих диссонансов вдруг взойдет строка невозможной, неизъяснимой прелести:"Я слышу трепетные руки".

Самуил Лурье:
Говорит нидерландский славист, писатель, профессор Кейс Верхейл.

Кейс Верхейл:
В 84 году Лидия Корнеевна Чуковская сказала, что появился такой у нас новый эссеист Самуил Лурье. Имелось в виду, что это лучшее в этом жанре, что есть. Тогда, как говорили, европейский стандарт, европейский уровень. Для меня Самуил Лурье - лучший русский эссеист теперешнего времени. Даже в Европе нет, насколько мне известно, теперь эссеиста этого уровня. Так что вообще, как мне кажется, это такое явление, абсолютно не ограниченное Россией, это такое петербургско-европейское явление. Это соединение лучшего, что есть в русской культуре традиционной, с лучшим, что было и есть в европейской культуре.

Самуил Лурье. Из статьи "По кругу, по кругу":

"Каким бы одиноким не чувствовал себя человек, он все-таки не сойдет с ума и не махнет на жизнь рукой, пока перечитывает "Историю одного города" и "Капитанскую дочку". От морока бессмыслицы, от густопсовой государственной лжи эти два сочинения помогают. Щедрин, как многие считают, современней. Его книга на тридцать с чем-то лет ближе к нам, и вдобавок написана в эпоху вроде нашей, когда обнажилась тщета либеральных мечтаний. Разумные, необходимые реформы доставляют власть негодяям, богатство плутам, страдания народу. Люди, оказывается, не хотят ни свободы, ни правды. Глупость и страх раболепно жмутся поближе к насилию и произволу. Но "История одного города" написана о том, что народ не виноват. Тысячелетняя история без малейших проблесков правосознания, она как раз-то и оставляет шанс, что если снабдить людей настоящими якобы правами, вдруг еще через тысячу лет или даже гораздо раньше они поумнеют и станут добрей. Но история России остановилась, повернулась, пошла обратно. И пародия Щедрина, словно ему назло, превратилась в апокалипсис. Не ведая, что творит, Щедрин предугадал главное - неизбежную победу партии ленинского типа и разные подробности, вплоть до поворота рек и экологической катастрофы. Чеченская, скажем, война предсказана и ход ее разобран в главе "Войны за просвещение". Однако именно теперь, когда почти все сбылось, в Щедрине легко опознается сентиментальный демократ. Роль народных масс он понимал как чисто страдательную. Так называемые простые люди, людишки и сироты, убивают друг друга будто бы не из ненависти, а от невежества и по многовековой привычке повиноваться безжалостным и бездарным градоначальникам. Взгляд Пушкина, как ни странно, глубже и бесстрашнее, настоящий трагический. В жертве улюлюкает палач и мнит себя мстителем, а в палаче рыдает жертва, и они без конца меняются ролями и, злобно презирая себя и жизнь, с наслаждением отнимают ее друг у друга. Короче говоря, в неисчислимых, безумных жестокостях имперской истории закаляется, как сталь, новое сознание и новая общность людей, и тоска о самозванце. Его именем позлодействовать как бы по праву".

Самуил Лурье:
Самуил Аронович, известно, что в советское время вас печатали очень мало. Я думаю, что у советских чиновников от литературы много чего не хватало: образования, совести, таланта, но вот интуиция у них была почти гениальная. Они руководствовались, может быть, сами не подозревая, цитатой из ваших же собственных текстов: о том, что стиль - это и есть образ мыслей. Они чувствовали, что образ ваших мыслей им необыкновенно чужд.

Самуил Лурье:
Я надеюсь на это, что они это чувствовали, потому что вообще-то это правильно. Я на свете мало что ненавижу, я какой-то такой не очень ненавистнический, что ли, человек, не фанатик какой-нибудь и не борец. Но есть вещи, которые я ненавижу. Их, по-моему, две таких конкретных - это цензура и госбезопасность. Вот всю жизнь, сколько живу, столько и ненавижу. И не потому я их ненавижу, что лично мне они поломали жизнь, хотя отчасти поломали, а просто я, как вся русская литература, ну как бы сказать, смотрю на них, как смотрело бы какое-нибудь бедное насекомое на формулу карбофоса. Я прекрасно понимаю, что они враждебны литературе. Вся русская литература ненавидела цензуру и тайную полицию, я тоже, это свойственно литературе. Но вот как человеку невозможно дышать фтором или чистым азотом, так литература абсолютно несовместима с цензурой и госбезопасностью. Потому что литература - это человечность, а цензура и госбезопасность - это бесчеловечность. Я их ненавижу, и мне кажется, что в этом смысле совершенно неважно, пишет человек о политике или не о политике, что, впрочем, нам советская власть показала своими ужасными расправами над самыми разными авторами. А просто я так полагаю, что за одну строчку Чехова его бы непременно расстреляли, доживи он до каких-нибудь 20-х годов. Просто стиль такой. Он был настоящий литератор, он их враг. Они для того и существуют, чтобы не существовало литературы. Это уж как два вида, они, скажем, рыжие муравьи, а мы черные муравьи, или как-нибудь еще.

Самуил Лурье:
Правозащитник Арсений Рогинский знал Самуила Лурье в те годы, когда нельзя было и подумать о публикации подобной статьи.

Арсений Рогинский:
То, что это были тексты свободы, это ведь не вызывает сомнений. И они были текстами свободы не только потому, как вот это сделано, потому что Сане всегда очень важно было, как это сделано, там язык был языком свободы. То есть, тогда казалось, что для него это первично, но это не так. Я совершенно уверен, что самое главное там - его вот эти мысли и размышления о как бы человеке, о художнике в разных ситуациях, о художнике, который живет в некоторой как бы реальной жизни. О мировоззрении и человеке между толпой и властью, реальностью и каким-то иллюзорным миром и так далее, и так далее. Ну конечно, это были абсолютно современные тесты, и они были не просто красивы - иногда даже злило меня, что они слишком красивые, слишком изящные. Это была абсолютно гражданская литература. Именно как гражданская литература его тексты мной и ближним моим окружением тогда и воспринималась. Не говоря о том, что разговоры о 19-м веке, это вообще были разговоры всегда, и о веке 20-м - это уж совсем банально и совсем просто. Но ведь не только же в этом все дело. В те годы он был очень смелым человеком.

Самуил Лурье:
Самуил Аронович, в вашей статье "Механика гибели" о Булгакове вы так много и с таким знанием дела пишете о квартирном вопросе, о коммунальном быте, о доносах, о механизме посадки, который применялся органами государственной безопасности. Откуда такое подробное знание этих вещей, и ваша ненависть - она носит виртуальный характер или конкретный?

Самуил Лурье:
Знаете, за последние пятьдесят лет, даже с лишним, что я умею читать, мне попалось достаточное количество прежде всего мемуарных и разных других документальных книг и статей, чтобы можно было составить себе представление о технике умерщвления людей и всех этих других проделках и устройстве нашего замечательного тоталитарного государства. Я действительно всегда имел это любопытство, и даже, помню, работать в редакцию "Невы" пошел для того, чтобы понять, что такое цензура, как она действует. Думаю, что я это достаточно хорошо понял, судя по тому, что в этом моем злосчастном романе "Литератор Писарев" кроме опять-таки личных конфликтов со мной Госбезопасности, цензуре тоже очень не нравилось, как там описано действие царских цензоров. И они не особенно скрывали, что понимают, в чем дело. И действительно, раньше 87 года он выйти никак и не мог. Мне в самом деле всегда было важно не просто кого-нибудь проклинать, а как-то понять, как это - конкретно. Все-таки всегда, когда кого-нибудь, допустим, убивают, или донос кто-нибудь пишет и так далее, все-таки ужасно важно понять, что это кому-нибудь было и выгодно. Видимо, мной всегда владело такое же любопытство, бесплодное, конечно, но мучительное, какое было у Лидии Корнеевны Чуковской, когда она писала "Софью Петровну". Ведь кажется иногда, что наша история иррациональна, все эти безумные чистки, высылки, расстрелы, геноциды, они вроде бы только и делали, что ослабляли государство, никто как будто бы никакой конкретной выгоды от них не получал. Это была самая настоящая война государства с народом - вроде бы. Но потом вы всматриваетесь и видите, что никого ведь просто так не посадили, про каждого кто-нибудь должен был сначала написать донос, потом подтвердить его на очной ставке, разные другие люди должны были дать свидетельские показания, и так далее. И вообще оказывается, что это была, да, конечно, борьба государства с народом, но так же - народа с самим собой.

Самуил Лурье:
Критик и литературовед Наталья Иванова. Из Москвы:

Наталия Иванова:
Мне кажется, что Самуил Лурье - человек уникальный и литератор уникальный. Потому что он в своих работах, в своих текстах совершенно поразительным образом блеск ума и остроту ироничности соединяет с тем, что мы так неловко называем гражданский пафос, или, может быть, более ловко сказать, гражданская позиция. Потому что позже, в 90-е годы, поняли, что пафос уходит, и позиция - это то, что литераторы, скорее, стараются себя скрывать, нежели обнаруживать. Либеральная идея пережила или прошла через ряд кризисов. Как остаться гражданином в нашем литературном деле и в тоже время избежать не упреков, а просто односторонности? Для этого существуют разные самостоятельные рецепты. Так вот Лурье обходится без рецептов, он пишет так, как дышит, выражаясь, словами Окуджавы.

Самуил Лурье. Из статьи об Иосифе Бродском "Свобода последнего слова":

"Согласитесь, что никакое государство, занимающееся литературой всерьез, не могло бы отнестись к подобным стихам снисходительно или хотя бы равнодушно. И соблазн реализовать метафоры молодого поэта в его же собственной биографии был, вероятно, чем-то сродни художественному инстинкту. Помните, Пугачев повелел захваченного в плен астронома повесить поближе к звездам, авось, лучше разглядит, вернее, сосчитает. Так и тут. Вы пишите об одиночестве - извольте же его отведать. Вы как будто без конца прощаетесь с кем-то или с чем-то дорогим - получайте вечную разлуку. И вообще интересно, что станется с автором, ежели его предчувствия исполнить буквально? Так Иосиф Бродский стал объектом сравнительно новой отрасли знания - экспериментальной истории литературы. Как и другие подопытные, а их было немало, назовем хотя бы Заболоцкого, Ахматову, он, по-видимому, перенес нечто вроде клинической смерти, вернулся к читателю совсем другим, почти неузнаваемым. Его стихи 70-х годов похожи на ранние, не более, верно, и не менее, чем снег на дождь. Утраты, унижения, разочарования переменили его стиль, то есть образ мыслей".

Самуил Лурье:
Самуил Аронович, по-моему, о ком бы вы ни писали, вы, подобно лирическому поэту, пишете всегда немного и о себе. К тому же, настоящий критик всегда как бы ходит вокруг пьедестала, на котором установлен предмет разговора. Вы же стараетесь найти для себя точку равной высоты.

Самуил Лурье:
Ну да, я думаю, вот чего во мне нету, так это благоговения. Мне кажется, что нет более мертвого и непродуктивного чувства, чем благоговение. По крайней мере, раньше, когда я учился своему ремеслу, для меня самым важным было это. На то, чтобы написать, уходила ночь, а на то, чтобы войти в своего героя, уходило, может быть, много месяцев и бездна чтения, и всякое такое. Дело было не в том, чтобы через него выразить себя, но я должен был в самом себе найти такую точку, близкую к точке его безумия, его страдания, близкие к той точке, взрыв которой дал ему стиль. Я искал ее в себе, я пытался ему уподобиться, вот что я делал. Возможно, в написанном тексте это превращается в портрет, сквозь который просвечивает, как бы сказать, некоторое выражение глаз автора. Возможно, это вот так получалось.

Самуил Лурье:
По-моему, с наибольшей силой это получилось в эссе о Бродском.

Самуил Лурье:
Ну, это более или менее понятно, потому что мы ровесники и, видимо, типологически схожи, по образу мирочувствия похожи, ну и знакомы. Все-таки это чуть ли не единственный человек из моих всех героев, которого я знал лично и лично любил. И мне-то как раз кажется, что он своими стихами выражает значительную часть моей личности. Поэтому, как ни трудно о нем писать, но понять его мне, наверное, было легче, чем других. Хотя не исключено, что это обманчивая легкость.

Самуил Лурье:
Вот что думает об этом Андрей Арьев.

Андрей Арьев:
Мне кажется, не случайно он так любит Иосифа Бродского и правильно его трактует, как человека, у которого быстрота звука равна быстроте стиха, быстроте мысли в стихе. Таким образом, и у Иосифа Бродского очень быстро разгоняется устная его речь до той поры, пока он не заканчивает какой-то такой смертельной метафорой, и только тогда он может остановиться. Причем настолько это у него явно, что мне даже иногда почти жутко становится, вдруг у Сани сердце остановится раньше, чем язык.

Самуил Лурье. Из статьи об Иосифе Бродском "Окончательный вариант".

"Стихи Бродского стали отчетом о пребывании в небытии. Свободный от других - свободен от жизни. Он никто и со всех сторон окружен ничем. Он точка зрения, часть речи, мозг, неумолчно перемалывающий бесконечность. Зрение наполняется пространством, холодным и чужим, как порыв тоски. И откликается память. Вот уже весь объем переживаемой данности освещен отчаянием, теперь, если посчастливится, ее недоступный смысл удастся высказать непредвиденными комбинациями неизвестно откуда поступающих слов. Стихотворение возникает на наших глазах из небытия и свободы. Весь этот философический сюжет, несовместимость человека и вселенной отражает, мне кажется, тайную историю многих душ, истину многих сердец. Рано или поздно каждый из нас остается наедине с мирозданием и, вглядываясь в него, способен догадаться, что сам является мнимой величиной, квадратным корнем из минус единицы. Поняв обстоятельства так, не растерять иронию, жалость и гордость возможно лишь обладая опытом бывшего гражданина бывшего Третьего Рима. Этот голос безнадежно храбрый, непоправимо взрослый, обольщает современников последней иллюзией, будто жизнь без иллюзии смысла имеет смысл".

Самуил Лурье:
На линии Париж. Из эмигрантского небытия писатель Дмитрий Савицкий.

Дмитрий Савицкий:
Прошлое нельзя понять раз и навсегда. Причина проста: прошлое - это не могильная плита, не мрамор или гранит. Прошлое активно, и каждое новое поколение живущих должно утрясать свои отношения с прошлым. Этим и занимается Самуил Лурье. Из-под гранита и мрамора он вытаскивает живых обитателей прошлого: Петрарку и Боккаччо, Рембрандта, Руссо, Вольтера, Андерсена и Крылова, Жуковского, Вяземского и многих других. Уточню: покойников для большинства живых, не для Лурье. И в их-то пользу он и ведет свои негромкие разговоры. Процесс этот обратен мумификации. Нужно размотать бинты, отмыть знатного покойника от густой смеси меда, цикуты и мумие. Наши представления о покойном исчезают вместе с засохшими бинтами. Лурье оживляет то, что должно быть живым, то, что было удушено академической скукой и раздавлено многотомными энциклопедиями. Все это означает, что Лурье вхож, что у него есть пропуск туда, куда других не пускает либо скудность воображения, либо леность ума. Настоящего нет без прошлого, а о будущем можно забыть. Самуил Лурье не просто пересказывает нам забытые анекдоты былого, он раскрывает скобки жизни и выпускает в наши дни героев прошлых столетий. Не менее замечателен его деликатнейший словарный дар. Почти все его доперестроечные статьи ни одной запятой не замыкаются на современность. Он пишет откуда-то из российской жизни, а не из советской действительности. По пристальности взгляда, по чувствительности, по скорости мышления - он наш современник, но по автоматической, скорее всего подсознательной, культурной гигиене - он человек вне системы. Он не пленник империи и не отстреливающийся каламбурами и ерничествами беглец. Он еще один редкий счастливчик, на собственном примере доказывающий, что в главном можно жить вне социальной системы, что культура не обязана заниматься кровосмесительством. Об этом же шептал, предчувствуя агонию, и Мандельштам. Не замечать власть, не замечать систему, счастливо из нее вываливаться как из трамвая, идущего в никуда, может лишь еще ненаученный страхом глупец или человек истинно свободный. Перефразируя самого Лурье, скажу, что он переводит для нас прошлое культуры с небесного на русский. Читать и перечитывать Лурье полезно для здоровья. Быть может, он и не повысит наш гемоглобин, но собьет наши лейкоциты, ибо его тезис прост: культура возможна.

Самуид Лурье. Из эссе "Памятник призраку":

"В рассуждении загробной славы, не в пример выгоднее было бы ему спуститься, так сказать, со сцены пораньше. (...) Как восхищались Брюсовым, как бессовестно ему подражали, с каким восторгом и облегчением вдруг разлюбили все до одного примерно к 913 году. Не исключено, что это был синтезатор, биоробот, и даже внеземного происхождения. Оптимальные словосочетания, как результат механического перебора вариантов. Отвращение к живым, как единственный реальный мотив. "Череп на череп, к челюсти челюсть, за тонкой прослойкой губ. За чередом черед пей терпкую прелесть, сменив отлюбивший труп". Он полагал, само собой, что является гением и будет жить в веках. Он был преискусный, неутомимый мастер. И вот взамен Александрийского столпа свалка микросхем, словесный лом, сверкающий утиль. Странная история, поучительная участь. Не зря, видно, задумывался Брюсов, как узнать, имеется ли в мозгу душа, или просто кружение цветных молекул. Самый нерадивый из его учеников Сергей Есенин простился с ним нежнее всех: "И небес фамильярные насмешки, крепко держимся за нищую суму. Валерий Яковлевич, мир праху твоему!" Не прах, но призрак, причем полезный, вроде скелета в школьном шкафу".

Самуил Лурье:
Самуил Аронович, на обороте книги "Разговоры в пользу мертвых" написано, что она о себестоимости стиля. Что вы имеете в виду - плату, которую отдает человек за присущий ему способ выражения?

Самуил Лурье:
Да, конечно, при этом каждый - свою. В человеке звучит много разных голосов. Настоящий стиль это, видимо, тождество внешней речи с внутренней. И вот достигать этого тождества трудно, потому что у нас много помех, вы каждую данную минуту думаете о постороннем. Задача состоит в том, чтобы отыскать в себе этот голос и дать ему звучать как можно более протяженно, и чтобы его не перебивали другие голоса, которые находятся на поверхности. Это ужасно трудная задача, и приходится от очень много отказываться. Таким образом, собственно говоря, биография и превращается в судьбу. Потому что человек, который все время ищет свой голос, он просто вынужден на многое не отвлекаться. Он, помимо собственной воли, ищет в жизни такие именно сюжеты, которые есть сюжеты его творчества, которые ему интересны. Он вынужден играть в самого себя, он все время находится в какой-то рискованной зоне. Ну и за это все, конечно, приходится платить, как это обычно - здоровьем, счастьем, благополучием, богатством, успехом, неприязнью близких, нелюбовью любимых, завистью окружающих. У каждого совершенно эта плата своя. И в тоже время существуют какие-то законы, которые можно было бы назвать законами судьбы. И эти же законы судьбы, они есть законы стиля, они совпадают, они только написаны в разных системах, разными знаками записаны в человеке и в его жизни. Но вообще-то это одно и то же. И по стилю можно догадаться о судьбе, и по судьбе можно догадаться о стиле.
Радио СВОБОДА

А тут, можно скачать и послушать "Самуил Лурье , критик и литературовед "

Самуил Лурье , критик и литературовед В двух частях на радиостанции - ЭХО Москвы
>>>ТыК<<<

@темы: Литература

---

обмен книг..питер

[Astaroshe Asran]

Джонатанс Китс
"Химеры Хемингуэя"
Питер Кери
"Моя жизнь как фальшивка"
Джеймс Элори
"Город греха"
Грэм Свифт
"Земля воды"
Элис Клер
"Лунный лик фортуны"
Харуки Мураками
"Хороший день для кенугру"
Дэвид Кис
"1974.Сезрн в аду"
Герт
"Шпагат счастья"
Стивен Фрай
"История классической миузыки"
Тесс геритсен
"Двойник"
Сборник лучшие фантастика"
Ниман Норберт
"Школа насилия"
Джон Бойтон Пристли
"31 июня"
Стивен Фрай
"Авфтобиогафия"
История рассказанные шепотом.
Сэйси екомодзо
"Белое и черное"
Брижит Обер
"Железное роза"
Юрек Беккер
"бессердечная Аманда"
Пауло коэльо
"Вероника решает умереть"
"Одинадцать минут"
Мюриэль Спарк
"Девушки со скромными средствами"
Дуглас Коупленд
"Мисс вайоминг"
Суджата Масси
"Кровавая манга"
Кристина Щварц
"Круги на воде"

Меняю на фантастику,и худ.литературу.Писать в личку.

---

[Тари-тари]

Здравствуйте!
Мне как-то посоветовали книгу "Сивилла", автор Флора Рита Шрайбер. История о молодой женщине, в которой уживались 16 разных личностей. По отзывам она совершенно феерическая. Вот только она больше не издаётся, и в электронном виде её нигде нет. Мне с трудом удалось найти её на английском, но файл можно скачать только через emule, с которым у меня серьёзное недопонимание.
Может быть, кто-то из читающей публики поможет мне скачать такую долгожданную книгу? А заодно и сам заинтересуется?)
Вот ссылка (файл весит 1 мб) ed2k://|file|Flora.Rheta.Schreiber.-.Sybil.doc|1319424|23836955adfa5b09c522ae61141992f6|/
вот мой

е-мэйл

[email protected].

Заранее благодарю.

---

[УлыПка]

может у кого есть следующие книги в электронном варианте?
или быть может кто-нибудь может помочь их найти..

Экзюпери "Планета людей".

Ремарк *Жизнь взаймы*

Энтони Берджесс *Заводной апельсин*

Д. Киз "Цветы для Элджернона"

Кен Киз "Над кукушкиным гнездом"

Сюзанн Кейсен "Прерванная жизнь"

Фолкнер "шум и ярость", *коллекционер*

"Этим утром я решила перестать есть" Жюстин.

Грэм Джойс "Мальчик из Ковентри"
"31 июня" Джона Пристли
*Новая модель* Пристли

Огюстен Берроуз-*бегом с ножницами*
*Больно.ru* -Евгений Ничипурук

Пауэрс - На странных волнах


Девид Боукер "Как стать плохим"
Рю Мураками - *Дети из камеры хранения*, *все оттенки голубого*

---

[Алинчик26]

Помогите выбрать стоящие произведения из жанра вампиров, сукубов, фей, ведьм и тд. И если можно ссылочки Буду оч благодарна!

---

«Сумерки» Стефани Мейер

[Инь Ян]

Фильм не видела, книгу скачала. Решила прочесть ее после встречи с одногруппницей, которая восторженно отозвалась и о первом, и о втором. Мы обе - любительницы вампиров, и я решила, что вещь может быть стоящей.
Дочитала, и в очередной раз убедилась, что на вкус и цвет фломастеры разные. Во мне книжка не оставила ни единой эмоции. Она ни о чем. Возьмите любой дамский роман с развала, назовите героя вампиром, добавьте ему сил и скорости, разговоров на тему: «- Ты меня боишься? – Нет! – А надо – я опасный!» – и будут вам «Сумерки».
Общая суть такова – девушка Изабелла приезжает жить к находящемуся в разводе отцу в дождливый туманный городишко. Она предстает перед нами полной рохлей, а я так вообще решила, что у нее проблемы с опорно-двигательным аппаратам – она на каждой странице падает! Даже по классу не может пройти, не споткнувшись! Плюс - ее укачивает, она до обморока боится крови, не умеет танцевать, а на физкультуре не способна освоить даже бадминтон! Пардон, но это «фи».
В новой школе мальчишки буквально морды друг другу готовы бить ради свидания с ней *и это в первые дни*, а она мгновенно влюбляется в парня Эдварда. По ходу чтения меня аж подташнивало от ее сюсюканий: «О, он греческий бог!», «О, как можно быть таким красивым!», «О, эти медовые глаза!»… Да-да, я понимаю, что все читательницы тут же должны яростно захотеть этого парня, но от обилия сараха лично меня хватило только на «Бэээээ!». По окончании чтения я пришла к выводу, что Белла любит своего красавчика исключительно за внешность. Ну, процентов на 80 за нее. Думая о нем или смотря на него, она не вспоминает и не думает, какой он умный, талантливый, веселый, а только – какой статный, какие у него глаза, и потрясающий голос. Опять же «фи».
Когда у них все же завязываются отношения, выясняется, что вся веселая семейка Эдди, включая его самого – вампиры. Причем, «вегетарианцы» - людей не едят. Тут я окончательно поняла, что ничего хорошего для себя в этой истории не увижу. Я люблю канонных вампиров, или хотя бы таких, как у Райс. А здесь у Эдди даже бьется сердце! Кроме того, любопытный факт - заражение вампиризмом, оказывается, можно предотвратить, просто отсосав кровь из ранки!
И все бы ничего, любили бы детишки друг друга тихо-мирно, но в городок заглядывают «гастролеры», один из которых страсть как захотел закусить нашей Джульеттой. Но все, разумеется, кончилось хорошо. А может, и не кончилось – это же вроде трилогия, нэ?
Атмосферы в книге нет, и не пытайтесь меня переубедить. Слог хороший, но абсолютно пустой. Когда должно быть страшно – не страшно. Когда радостно – не радостно. Я все ждала, когда же будет момент, когда что-то ухнет в животе или хотя бы защекочет в горле. Ни фига! Много «сю-сю», и ничего больше.
Не буду ставить на книге крест. Возможно, это чтение для определенного возраста – периода 14-18 лет, и состояния – влюбленности, начала любви или дефицита оной в организме. Я же уже не девочка и в личной жизни у меня все ровно, поэтому, возможно, автор со своим гипер-романтизмом до меня не достучалась.
ИМХО!

---

Макс Фрай,Чак Паланик

[oREGINAl*naya]

Помогите,пожалуйста.Мне нужны списки произведений Фрая и Паланикав хронологическом порядке.Можно без дат,просто начиная с первой выпущенной и т.д.

---

Может,уже неактуально,но все же...

[oREGINAl*naya]

1) Как давно увлекаетесь чтением?
С тех пор,как начала ходить и добираться до книг.Сначала картинки,потом "мама,почитай",лет с 3-5 читаю сама
2) Какие жанры книг вам более близки и интересны?
Вообще-то я почти всеядная. Но больше всего нравится фантастика и фэнтези,и иронические детективы
3) Последняя книга, прочтённая вами. Понравилась или нет? Чем?
Ницше "Так говорил Заратустра".своеобразна,по большей части скучновата,но есть и интересные моменты
4) Самая понравившаяся и запомнившаяся книга.
Эрве Базен "Семья Резо"
5) Самая не понравившаяся книга.
Либединский "Зарево"
6) Любимый писатель. Чем нравится?
Васко Пратолини.просто нравится,как пишет
7) Пишете ли вы сами рассказы или стихи?
Очень-очень редко пишу стихи
8) Покупаете книги, берёте у друзей или в библиотеке?
Покупаю,прошу в подарок,скачиваю,беру в библиотеке,у друзей
9) Кто вам советует почитать те или иные книги? Источники?
Смотрю рецензии прочитавших,рекомендации,иногда покупаю то,что понравится в магазине
10) Как вы попали на это сообщество?
Нашла в списке сообществ

---

Хитоми Канехара "Змеи и серьги"

[Черный пластилин]

Коротенький роман молодой японской писательницы. В принципе ничего особо нового и революционного. Роман про тату, пирсинг, японскую молодежь и садо-мазо, ну и про любовь, конечно, куда же без неё. Но вообще девчонка молодец, психологию хорошо дает, атмосферку, субкультурку и тд. Мне кажется, читала бы я его в хорошем настроении, не лег бы так роман. Но в плохом самое то, пробирает качественно.

@темы: Литература

---

«Форрест Гамп» Уинстон Грум.

[Инь Ян]

Сначала книга меня затянула. Специфический слог словно действительно вышел из-под пера или из уст человека простого и недалекого. Но потом…
Я смотрела фильм, который, как я теперь понимаю, снят всего лишь «по мотивам» книги. И я прониклась Форрестом Тома Хэнкса: с его протезами, с его рубашками, застегнутыми на все пуговицы, с его трогательной наивностью и детской открытостью. Мне нравится киношный лейтенант Дэн, киношная Дженни, фраза «Дурак дураку рознь», любовь и талант Форреста к бегу…
Встреть я книжного Форреста, я бы вряд ли захотела присесть с ним на одну лавочку, чтобы послушать его историю. Книжный Форрест курит травку, «трахается», сидит в тюрьме и в «психушке», «пердит» и так далее. Его прямота цинична. Фраза «Я хочу писать», которую герой повторяет всякий раз, когда не знает, что сказать, смешна лишь в первый раз, а в пятый уже порядком раздражает. Приключения порой совершенно бредовы: полет Форреста в космос в компании мужиковатой бабы и орангутанга, падение, четыре года в обществе людоедов, игра с вождем в шахматы – я думала, у меня мозг взорвется, если этот бред не прекратится!
Я разочарована. Я ожидала милой трогательной истории о жизни человека «не такого, как все», а получила пестрое и дикое повествование о гениальном идиоте. Можете считать, что я из тех, кто думает, что принцессы не ходят в туалет, но ведь можно даже о таком написать так, что это не вызывает омерзения.
ИМХО. На вкус и цвет фломастеры разные.

Цитаты:
Огромный черный парень в форме орал на людей и разгонял их по кучкам. Мы встали перед ним, и он заорал:
– Парни, половина туда, половина сюда, а третья половина – на месте!

Потом как-то начался дождь и шел, не переставая два месяца. Мы испытали самые разные виды дождя – за исключением, пожалуй, града. Иногда он шел тонкими струйками, иногда лил как из ведра. Он падал прямо, косо, а временами, словно даже снизу. А нам все равно приходилось делать свою работу – в основном, подниматься и спускаться с холмов и прочих возвышенностей, и повсюду искать косоглазых.
И вот как-то раз мы их нашли. Наверно, у них был какой-то косоглазый съезд, потому что все это походило на то, когда наступаешь на муравейник – то ничего не было, а то ты вдруг вокруг все кишит муравьями.

На рассвете вызвали самолет с напалмом, но он сбросил эту гадость почти прямо на нас. Наших парней обожгло, и они выбежали на поле, ругаясь, на чем свет стоит, а глаза у них выпучились, как семь копеек, а джунгли горели так, что похоже, они могли высушить дождь.
Через какое-то время начала прибывать помощь на вертолетах, и мне кажется, что напалмовые бомбы все-таки напугали косоглазых. Они поняли, наверно, что уж если наша армия так обращается со своими парнями, то уж с НИМИ-ТО точно никто не будет церемониться.

В общем, в тот день мы делали массу всяких вещей, какие мне и в самых сладких снах не снились. Дженни показала мне такие позиции, какие мне бы и в голову не пришли – на боку, поперек, стоя, сзади, наклонившись, перегнувшись, шиворот-навыворот и сикось-накось – разве что последнее у нас не получилось. Мы перекатились из спальни в кухню, и посбивали всю мебель, сорвали занавески, а под конец даже как-то перевернули телевизор. Закончили мы в раковине, только не спрашивайте меня, как мы там оказались.

Наконец, настал великий день, и вот что я вам скажу – я вовсе не нервничал, я просто испугался до полусмерти! Хотя все это было государственной тайной, вся эта история как-то просочилась в прессу, и нас должны были показывать по телевизору и все такое прочее.
Утром нам принесли газеты, и мы узнали, как мы прославились. Вот некоторые заголовки:
«Женщина, обезьяна и идиот – новая надежда американской космонавтики!» И даже в нью-йоркской «Пост» было написано: «Они полетят – только кто будет командиром?»

---

Советую читать книги Василия Звягинцева

[Monte_ Krista]

По мне прагматик и фантаст одновременно Василий Звягинцев без лишней суеты и эмоциональной дури описывает необычную полную приключений жизнь где всё разумно и рационально. Его мысли и идеи с лёгкостью позволяют видеть мир без прекрас, все последствия принятия решений и полной отдачи в своё дело и собственно реалистично описаны вся ответственность за свой выбор. Это настоящий учебник СОВРЕМЕННОЙ ЖИЗНИ, не прочитав этого можно сделать большую ошибку, его Одисей покидает Итаку это не просто книги, это книги о здравомыслящих людях, которые тем не менее не любят жить заурядной жизни. Психолог, гений-изобретатель, художник, "пират", авнатюрист а-ля Остап Бендер все в одной команде брошены всеми и вся через коридоры времени, пятеро мужчин которые оказались игрушками в руках Высших, но отчаянные до такой степени, чтобы показать тем кто пытается играть с ними, чего на самом деле стоит русский ум и смекалка.
Преимущество в книге что книга о простых русских людях и для простых русских людей, в книге заложена настоящая основа русского древнего духа.

---

"Этим утром я решила перестать есть"

[I6a]

Скажите, есть ли эта книга в сети?
Не очень мне хочется тратить деньги, а любопытство всё же разбирает.
Да, и расскажите Ваши впечатления, если кто читал.
Спасибо.

---

Melissa Marr "Wicked Lovely"

[[collapsia]]

Расстаньтесь со своими иллюзями относительно фей

Довольно необычная и приятная для чтения книга для young adult, рассказывающая о злоключениях девушки по имени Aislinn, которой в наследство от бабушки достался дар видеть фэйри.
Дар, а может, проклятье? По-крайней мере, сама героиня уверена в последнем, и начинаешь ее понимать после знакомства с этими существами через несколько страниц. Это не милые феечки с крылышками, размером с нашу ладонь – это существа, похожие на людей: кто страшнее, кто привлекательнее, и им очень не нравится, если люди их видят. Очень не нравится, и Aislinn вынуждена всю жизнь притворяться блаженно слепой по отношению к безобразиям, которые они творят. К сожалению, на самом деле она все прекрасно видит, и когда король летних фей решает, что именно эта девушка является суженой королевой лета, чьи силы помогут одолеть зимнюю до мозга костей мать (та еще дама, скажу я вам), - ей не становиться ни капли лучше. Тот факт, что Keenan нечеловечески привлекателен, только подливает масла в огонь – особенно если учесть, что объект интереса у девушки уже имеется.
В сущности, книга рассказывает о безумной беготне Aislinn от навязчивого поклонника голубых кровей и попытке понять, как же правила, по которым она жила всю жизнь, перестали действовать. Сбегает она обычно к своему близкому другу, по дороге переквалифицировавшемуся в бойфренда, который тоже оказывается втянутым в эту захватывающую историю с легким ароматом опасности и угрозой покрыться коркой вечного льда.
“Wicked lovely’, насколько мне известно, в русском переводе не существует, и это замечательный повод ознакомиться со стилем автора – пишет госпожа Марр приятно и легко, без излишних витиеватостей, но красиво.
В апреле выйдет сиквел под названием “Fragile eternity”, который я с удовольствием прочту, а пока можно закусить спин-оффом Ink Exchange.
Итого: неплохое развлекательное чтиво. День прошел не самым худшим образом.


Скачать книгу в pdf формате можно здесь. А у кого есть аккаунт на LiveLib - там раздаю всем желающим, и не я одна такая)

@темы: Литература

---

вопрос

[мия молоко]

Может был такой вопрос уже, но всё же: какие книги по вашему мнению должны быть прочитанны любым уважающим себя человеком?) Ну, или просто книги, которые изменили вас, заставили задуматься. Можно писать в больших количествах, но желательно поподробнее, а не просто название.
Заранее Спасибо.

---

Ольга Лукас "Золушки на грани"

[lonic]

Небольшой сборник переписанных сказок. Мне очень понравился. Не все, может, но большинство. "Золушки" видимо потому, что историю Золушки пересказали и так и этак. Среди прочего Колобок, Снежная королева, свинопас, Винни-Пух, Алиса.
Если кто читал последнюю фраевскую книжку, то это что-то вроде Цаплина где бы его взять О_о

@темы: Литература

---

Гэри Чэпмен "Пять языков любви"

[Это в прошлом]

По настойчивым советам одной знакомой прочитала-таки эту книгу. Вообще, не очень люблю подобные псевдофилософские и псевдопсихилогические книги, не читала их никогда, потому что... А вот даже не могу четко сформулировать почему, сказать, что отношусь свысока и не доверяю тому что там начертано, или что боюсь увидеть какое-нибудь неприятное сходство со своими ситуациями, или может просто считаю это пустой тратой времени, когда его можно потратить на более интересную книгу?.. Все возможно. Но, тем не менее, рано или поздно, так или иначе, книгу эту я прочла. Она небольшая по объему, если не отрываться ее вполне можно осилить за пару часов. И пришла к выводу, что автор все-таки большей частью прав.

Суть книги заключается в том, что все мы говорим на пяти языках любви, это видно уже из названия. То есть каждый человек выражает любовь по-своему, существуют естественно и различные диалекты, но основных языков пять - это Слова Поощрения, Время, Подарки, Помощь и Прикосновения. Названия говорят сами за себя, но если вкратце, то...

Людям говорящим на языке слов поощерения необходимо говорить о том, как вы их любите, как хорошо они работают, помогают Вам, делают вообще что-либо, необязательно льстить, необязательно повторять это каждые пару минут, просто говорите им, что они молодцы, что они справляются, что Вам было бы без них тяжело.

Людям понимающим язык времени нужно в первую очередь Ваше внимание. Вы должны понимать, что сколько бы Вы им не говорили о своей любви, сколько бы не дарили подарков и не помогали, без достаточного количества времени, которое Вы проводите с ними они просто не почувствуют Вашей любви. С ними нужно заниматься каким-то общим делом, беседовать, гулять, слушать и рассказывать самому, очень-очень важно именно Ваше внимание.

Ну, с людьми говорящими на языке подарков, думаю понятно и без слов. Следует только отметить, что необязательно подарок должен быть дорогим, или купленным в магазине, тут тоже гораздо важнее внимание. И вполне возможно, что подарок сделанный своими руками будет приятнее и важнее, чем купленный в магазине.

Помощь... Тут тоже все просто, человек будет чувствовать Вашу любовь только если Вы будете ему помогать, по дому, по работе, на даче, элементарная уборка, и вот уже Вы дали понять, что Вы его любите.

Прикосновения, самый наверное незатратный язык, в плане усилий, правда если он не Ваш родной, будет сложновато, потому что прикосновения нужны не только те, которые происходят во время секса, но и мимолетные касания, поцелуй как поощрение, пройти мимо и погладить по щеке, прижаться-обнять при встрече, все это как воздух необходимо людям, говорящим на этом языке.

Как узнать на каком языке Вы говорите? Элементарно вроде бы, но сама я надолго задумалась над этим вопросом. Казалось бы, и когда меня хвалят люблю, и когда прикасаются, и когда уделяют время, а кто скажите на милость не любит подарков и когда ему помогают?.. И все же после долгих размышлений мечусь между двумя - времени и прикосновениями, хотя в книге сказано, что человек может знать и два языка, но больше все же склоняюсь ко времени. Так вот, как определить - подумайте, а как Вы сами выражаете свою любовь, помогаете, хвалите, дарите подарки? И чего Вы всегда просите от любимого человека, что он возможно не всегда Вам дает?.. Ведь, как правило, человек выражает свою любовь именно на своем языке, а судя по исследованием доктора-автора книги чрезвычайно редко у супругов эти языки совпадают, отсюда и большое количество разводов.

Там еще было много слов о "сосудах любви", которые якобы есть в каждом человеке, и которые могут быть как до краев наполненными любовью, если с человеком говорят на его языке, либо же иссушенными до донышка, если его языка не понимают, но на мой скромный взгляд, это уже откровенной походит на псевдопафосный бред.

После прочтения на самом деле мне понадобилось некоторое время, чтобы переварить и усвоить почерпнутую ищформацию, но теперь уж глядя по сторонам я ясно вижу, что моя мама говорит на языке Помощи, а папа на языке Слов поощрения, что сама я скорее всего говорю на языке Времени, перебираю в уме знакомых прикладываю к ним эту схемку, и действительно все сходится. Так что в целом книга оказалась действительно полезная, правда во рекомендовать ее, не знаю, тут мне кажется каждый сам должен прийти к этому.

@темы: Литература

---

Л. Рейман. На пути к цифровому дому

[Firana]

Думаю, многим интересно будет почитать книгу "На пути к цифровому дому", написанную бывшим министром информационных технологий Леонидом Рейманом. Он обещал представить ИТ-сферу как нечто несложное и призванное не усложнить, а максимально упростить нашу жизнь, и довольно интересно, как же видит всеобщую информатизацию человек, который был министром этой сферы.